"Глеб Морев. Критическая масса, № 1 за 2006 " - читать интересную книгу автора

сколько-нибудь законченной, закругленной фразы; стих сделан, как будто снят
трясущейся камерой в стиле "Догмы". Одновременно, на другой доске.
Используя, как до него Бренер и Могутин, верлибр, бывший до этого в русском
контексте преимущественно элитарной формой, формой социального эскапизма
и/или саботажа, Медведев также прибегает к "дневниковому", интимному
высказыванию - но при этом без каких-либо "ультра". Он человечнее,
демократичнее, "нормальнее", если под "нормой" понимать ценности
классической русской литературы, "критического реализма", ставшие сегодня
еретическими, почти непристойными. Бренер и Могутин декларативно асоциальны
и брутальны, им нравится трансгрессия, нравится говорить с позиции силы;
Медведев подчеркнуто социален, открыт множеству голосов, и это голоса не
притеснителей, а притесненных: "великого отстоя", "отбросов". Наконец, при
всей разноголосице, его стих музыкальнее, чувственнее, он питается не только
пафосом, но и плотью языка, "виноградным мясом", его ошметками.

и я иногда думаю, какой нужен бюджет, чтобы
быть по-настоящему
объективным?
какой должен быть бюджет у оператора,
чтобы снимать искренне - красиво и
непредубежденно,
но не так чтобы жаловаться почему мы здесь
с вами одни?
где наш режиссер, костюмер, продюсер? -

и почему? -

мужчины несут пивко,
реальность прыгает, дергается,
западает.
она исчезает -
и проклятость никому не дается сейчас по праву
рождения,
по праву вероисповедания,
по праву деторождения,
или гражданства,
она не дается никому -
и реальности нет в Берлине,
ни во Франции, ни в США,
ни в странах Балт... - вот русский язык
это такое ебаное искреннее существо:
когда хочешь сказать корректно,
всегда получается фальшиво,
так вот, в Прибалтике реальности нет -
как и везде,
и ее нет в России -
остатки мужского, женское, отцы,
евреи, геи, мусульмане,
интеллигенты, гестапо, русские -
как и везде - чумные выбросы,