"Глеб Морев. Критическая масса, № 1 за 2006 " - читать интересную книгу автора

написать, да, собственно, при чем тут Платонов или, скажем, Заболоцкий
("...где женщина, как дерево нагая, глядит в окно, как в мощный телескоп").
Все эти сравнения ничего не навязывают автору, лишь сообщают о возможностях
восприятия его историй. Что любопытно, такой вариант им предполагается:

Я обращаюсь к бегущим товарищам: "Который час, дорогие
мои?" Они отвечали: "Прощай, Александр, Мы погибли, нам нужно
идти".

Они провидчески отвечали: "Ты распрямишься, станешь
субподрядчик, Александр!" Я пританцовывал, обмирая от страха. Я
не был Александром.

Все это другая история, о том, как на глазах - конкретно, в глазах
читающего - все это начинает быть тут, "И грузовик сгорает осторожно, / Как
для формальной красоты". Все это о длящемся настоящем.
Как это делается? Разумеется, все это происходит не в рамках
нормативного сознания, и возможно, что даже и не в здравом уме. Рецензенту
представляется, что устраивается все это за счет конструктивной и правильной
шизы: "Нет, никогда не может статься, / Чтобы электрик молодой / Не отрицал
основ естествознания / Не рисковал жизнью". Несомненно, отрицание основ
естествознания позволяет воздействовать как на ход времени, так и на его
свойства:

Глубокий старик, поджидая Каминского. Глубокий старик,
поджидая Каминского. Каминский задерживается на аэродроме.
Каминский задерживается на аэродроме.

Может, он даже и не Каминский, а Каминскай - от Come-in-sky, а то чего
ж он все торчит на аэродроме, но не в авторских связках же разбираться. Ну
что означает эта, явно существенная сетка? Вот, из трех разных
стихотворений:

На крыше мукомольного комбината стоял часовой, Лунный
камень поверх головного убора.
На причале стоял часовой, Лунный камень поверх головного
убора.
Знаком свыше считали Луну, Маляры, обработчики древесины
главенствовали.

Конечно, вся книга - одна связная история. Разумеется, она ровно про
то, как происходят превращения. Это не отвлечение от действительности,
наоборот - ее производственная часть, как раз что-то с действительностью и
сводящая: "Я чувствовал себя родным в промышленном коридоре"; "Он
перекатывается посредством кувырков / По направлению к Монголии, по
направлению к Марсу... / Мы перекувыркнемся и станем Габсбурги, / Нам
хочется блистать, кощунствовать..."
Текст и происходит в моменте зацепления облака за конкретную, твердую
почву. Его превращение в плотность и является главным, что производит эта
поэзия. Из ничего или из намерений текста возникает плоть, но она не так