"Александр Моралевич. На десерт " - читать интересную книгу автора

Лахаем-то лахаем, и не отказался приехать на гостеванье Евгений
Борисович, не заважничал, но служба есть служба.И без обиняков принялся
Евгений Борисович - а его уж обмани в этом деле! - ворошить вилкой в
судочках и блюдах. И отнюдь не с целью полакомиться самым вкусным.
-Лось ведь? - спросил он про жаркое у Жанны Дашиевны.
-Лось, - простодушно призналась хозяйка.
-Скажу больше: подбрюшинная часть стегна лося (утвердил - и не ошибся)
Евгений Борисович.
-А тут? - сделал он фехтовальщический выпад вилкой. - Косуля
восточносибирская, самка, ребрышки правой бочины. А тут что? - потянулся
грозный и обличающий гость к блюду с ломтеобразностями. - Окорок, кабанина
дикая, матка-двухлеток, межлопатье. Ну, а вот это вот, а, Марк Евсеевич,
белое вот это мясцо? Может, скажете, грудки куриные с картофелем-фри? Фри,
да не ври.. К императорскому столу поставляли раньше такое мясцо, а название
этому животному - рысь.
-Да чего же вы всё по узнаванию, - сказала подавленно Жанна Дашиевна. -
Вы кушайте. Пельмени вот с пылу с жару. Вы их с укс усом или же с черемшой?
Встречь пельменям потянул носом Евгений Борисович - и опять вынес
приговор: из медведицы. Из молодой. Из пестуньи.
-Наливай, - разрешил после этого Евгений Борисович.. - Одновременно
тебе скажу, капитан: моё Управление охотничьего хозяйства не поставляло в
торговую сеть ни грамма медвежатины, косулятины, кабанятины, изюбрятины, а
про рысь я и вовсе молчу Стало быть, в магазине ты этим разжиться не мог.
Стало быть, распромышлена вся эта живность браконьерским путём. На полигоне.
И выпить я с тобою, Марк Евсеевич, выпью, и хозяйке твоей гип-гип ура, такой
стол сочинила, но...Знаешь, как американцы говорят, участковые ихние, ну.
шерифы? Говорят они: смокинг ган, дымящийся пистолет. Неопровержимая,
значит, улика. В следующий раз на браконьерстве я тебя тепленьким возьму, с
поличманом.
На этом этапе колкой беседы опростали собутыльники ещё по стакану, и
рысь как закуска, надо сказать - очень монтировалась с водкой. . Впитые были
собеседники, и хоть приняли изрядно вовнутрь - трезвы были как стеклышко.
-Худой мир лучше доброй ссоры, - сказал капитан Шнайдер. - Я тебя
уважаю, Евгений Борисович. Уважаю, что запросто пришёл ко мне в гости, на
официальную ногу не встал. И твоим авторитетом я дорожу, но чтобы стукнулся
ты жопой об забор - этого я допустить не могу. Потому слушай меня без обид:
ни с каким поличманом, ни с каким смокинг ганом тебе меня не взять никогда.
На полигон гражданским лицам, хоть при любой их должности - вход заказан.
Теперь, допустим, выруливают мои "уралы" и "зилы" с полигона, и тут твоя
шатия-братия прилипает ко мне: колонне - стоять, открыть задние борты,
предъявить содержимое! А ты видел на моих машинах у заднего борта запяточки,
на барских каретах раньше такие были? На тех запяточках люди сидели,
специальность такая - берейтор, с хлыстиком. Чтобы простолюдины не цеплялись
к карете. А у меня там сидят берейторы с автоматами, да ещё при
подствольниках. Что возят с полигона в моих машинах - сам представляешь. И
вот втыкаю я возле каждых запяток по красному вымпельцу - и подъедь-ка после
этого к моим машинам ближе пятнадцати метров - сразу огонь на поражение. Так
что на трассе ты, Борисыч, меня не обыщешь. Зай тебе и гезунд, выпьем и
снова нальём. Но, - продолжил Марк Евсеевич, - допустим, от бессильности
раздосадовался ты на меня до упора.. И поспешаешь в обком, в отдел