"Фотина Морозова. Записки литературного негра " - читать интересную книгу автора

переводчики: яркий пример - мой учитель и друг В. Б. Микушевич. Но, наблюдая
его работу, отчетливо понимаю, что из меня переводчик выйдет препаршивый.
Во-первых, нахватавшись в разной степени четырех иностранных языков, в
совершенстве ни знаю ни одного. Во-вторых, талант переводчика - жертвенный:
требуется максимально точная по букве и близкая по духу передача оригинала.
Я же люблю нести отсебятину. Люблю сочинять - только это по-настоящему и
люблю. К тому же каждый раз, как я сажусь за перевод, внутренний голос
напоминает, что писать собственные слова гораздо интереснее, чем
воспроизводить чужие.
Журналистика - то же самое, и еще хуже. Для журналиста я слишком робка,
неловка, малоконтактна. Позвонить незнакомому человеку - трагедия. Добыть
информацию путем интриги или натиска - китайская грамота. Единственный вид
журналистики, где отдыхаешь душой - статьи для "Знака судьбы" о великих
мастерах жанра ужасов. Но если писать только их, получишь (см. выше) все тот
же нищенский оклад кафедрального сотрудника. Круг замкнулся. От чего ушли, к
тому и пришли.
Живи я в дописьменную или малограмотную эпоху, могла бы зашибать деньгу
в роли бродячего рассказчика. В аудитории классов Аннинского, Бежина,
Микушевича, когда мне предстояло там выступать, набивалось немало публики,
которая ходила именно "на меня". Жаль, неловко как-то - пускать кепку по
кругу... Да и много ли так насобираешь? А у меня, представьте, на тот
момент - мама, которая вплотную собирается выйти на пенсию - и свекровь,
которая уже вышла. (И еще бабушка со стороны мужа, от дряхлости
превратившаяся во младенца, за которой свекровь постоянно ухаживает...) И
муж, который, чтобы нас кормить, по четырнадцать часов проводит за лотком в
метро, на ногах, вдыхая миазмы и бактерии (дважды за полгода тяжело болел),
не имея возможности ни присесть, ни поесть, ни в туалет выйти (не то все
разворуют) - короче, хоть и святой (лоток-то церковный), но адов труд, от
которого начинали пить самые стойкие. И вот в такой момент мне подвернулась
работа литературного негра. Конечно, проще было благородно отказаться. Но
такое благородство с моей стороны весьма смахивало бы на свинство.
Гонорары литературного негра намного выше тех, которые я получала в
лучшие свои журналистские времена. Но разве дело только в деньгах? Нет,
угадали, не только в них...
"Неужели не могу издать свои романы?"
Хи-хи... Да если бы могла, разве стала бы "человеком с черным лицом"? И
до, и после, и ныне - продолжаю время от времени предлагать их разным
издательствам. Везде - отказ. Самое грустное, что знакомые (в том числе из
издательского мира) спрашивают "Ну, а ты-то как?" - подразумевая, что для
меня-то как раз опубликоваться - раз чихнуть, что мои-то рукописи любой
редактор должен отхватить у меня с руками вместе. Как раз перед тем, как мне
пришло то самое письмо от подруги, я чувствовала, что превращаюсь в
непризнанного гения - довольно антипатичный человеческий тип. Предпочла
стать нормальным, хоть и незримым, ремесленником. Все-таки впервые в жизни
мне предложили писать романы - пусть не на себя, пусть совсем не те, что мне
хотелось бы - но главное, есть куда вылить это постоянно кипящее в голове
варево из слов, есть куда приткнуть этих постоянно рождающихся персонажей,
которые в меня набились, точно пассажиры автобуса в час пик, и все входят
новые и новые на остановках... Разумеется, удовольствие от заказных романов
меньше, чем от собственных - но несравненно больше, чем от переводов и