"Дэвид Моррелл. Последняя побудка" - читать интересную книгу автора

сказал он. Теперь он не чувствовал страха, а только ярость. Посмотрев
налево, он увидел тележку, запряженную мулом; кто-то подразнил мула, тот
напрягся и рванулся по направлению к отряду. Прентису этого было
достаточно. Может быть, он и не знал, как себя вести с людьми, толпившимися
впереди, но уж в мулах-то он разбирался; кровь у него так и закипела, как
будто он только и ждал этой возможности. Он перекинул правую ногу через
луку седла, соскочил на землю и двинулся к мулу. Мул был довольно далеко; С
лошадью бы он на такое не решился, но другое дело мул, которому к тому же
мешает тележка: с ним-то он справится. Он подождал, пока животное не
подошло почти вплотную к нему, потом отступил в сторону и изо всей силы
бросился на него, схватив за шею. Он толкнул его плечом, схватил поводья и
рванул, в то же время вытянув вперед одну ногу и наступив на них. Мул
свалился головой вперед. Он запутался в упряжи и начал так ржать, что
Прентис испугался, не покалечил ли он животное. Но ноги вроде бы были целы,
мул дергался, пытаясь встать, но снова падал. Прентис поднял его и теперь
знал, что все будет в порядке. Он выпрямил упряжь, направил мула в другую
сторону и оставил в покое. Потом так же быстро он выхватил пистолет и
повернулся лицом к толпе. Плечо у него болело, но ему было все равно. Он
сделал то, что хотел, и ему было хорошо. Он увидел в толпе парня, который
спугнул мула.
- Черт тебя побери, пойди-ка сюда. Посмотрим, как тебе это понравится!
И они остановились.
Потом он услышал шум и, повернувшись к гарнизонному штабу, увидел, что
дверь открыта, и из нее выходят старик, майор и еще несколько человек. За
ними шел незнакомец в форме, китель застегнут до подбородка, темноглазый,
темнолицый, с висячими усами, и, судя по тому, как он дергал головой из
стороны в сторону, видно было, что он напуган. Майор повернулся лицом к
отряду, как будто хотел что-то сказать, но ему это не удалось. Кто-то начал
кричать. Майор повернулся, Прентис тоже. Через площадь скакал маленький
человечек. Он был одет в серые бриджи для верховой езды, обут в начищенные
ботинки; он даже держал в руке стек; у него была ван-дейковская бородка и
четко выраженный немецкий акцент. "Viva! - кричал он. - Todos! Ahora! Viva
Mexico!" И толпа зашевелилась. Майор прокричал "Viva Villa!" в ответ, и это
было так неожиданно, что все расхохотались.
Может быть, это спасло бы их, дало возможность уйти, но позади немца
возникла еще одна фигура - женская, ростом едва ли не шести футов, могучего
телосложения, и если можно было понять, откуда взялся немец - кто-то из
множества агентов начал формировать второй фронт, - то женщина оставалась
загадкой. Она была явно европейского происхождения, но не немка, а скорее
скандинавка: светлоглазая, с волевым лицом и зачесанными назад волосами.
Она кричала с превосходным испанским произношением. Прентис не понимал
слов, но, судя по тому, как злобно женщина выплевывала их, это были
ругательства. Судя по виду и по речи, она жила здесь много лет, и,
разумеется, ни Прентис, ни старик, на майор, и никто из них не знал того,
что стало известным много позже: зовут ее Элиза Гринсен, она уже давно
сочувствует Вилье, он сам находится в двух домах отсюда, на улице, с
которой она пришла. У нее дома. Она ухаживала за ним, и, может быть, сами
горожане и не интересовались, где он, но видно было, что они знают женщину,
и начали кричать, вместе с ней, чтобы кавалеристы убирались к чертовой
бабушке. Офицер из гарнизонного штаба продолжал дергать головой, вид у него