"Генри В.Мортон. От Рима до Сицилии (Прогулки по Южной Италии) " - читать интересную книгу автора

жизненный груз. Эти терпеливые женщины удивили меня своим трудолюбием. Иной
раз я видел, как, шагая позади нагруженного осла, они умудрялись вязать на
ходу. По мере подъема я заметил высокие полосатые столбы, ими отмечают
места, подверженные снежным заносам. Как же не похожа дикая земля Абруццо на
пологие холмы Тосканы, подумал я. Такая же разница, как между человеком
эпохи Ренессанса и Средневековья.
В этот прекрасный весенний вечер - в нем уже ощущалось летнее тепло - я
наконец добрался до горной деревушки Сан-Стефано. Она стояла на краю обрыва.
В 1913 году Эстелла Канциани написала, что деревня Сан-Стефано "похожа на
волшебный город". Вот и на меня через пятьдесят три года деревенька
произвела такое же впечатление. Я даже вспомнил о дворце Спящей красавицы:
такая здесь царила тишина. Подъехал к украшенным зубцами воротам, собираясь
оставить там машину. Посмотрел на арку со щитом Медичи: под шестью шарами -
герцогская корона. Когда-то здесь был вход во дворец. Дома средневековой и
ренессансной постройки стояли покинутые и молчаливые. На некоторых из них я
приметил восхитительные каменные наличники, у других домов имелись балконы.
Я узнал улицу с арочными пролетами, изображенную некогда Эстеллой Канциани.
На ее картине, правда, имелась группа женщин в местных костюмах. Сейчас я не
видел ни души. То, что жизнь в деревне еще не угасла, доказывали куры и
цыплята, бегавшие по улицам, да мул или осел в конюшне с мраморными
воротными столбами. Любуясь живописными лестницами, ведущими в некоторые
дома, я вдруг заметил старого мужчину в потрепанной фетровой шляпе. Он
наблюдал за мной, и мне показалось, что человек он веселый. Я заговорил с
ним, однако его ответа не понял. Тогда он с явным восторгом заговорил со
мной на языке, отдаленно напоминавшем английский или, вернее,
американо-ирландский. Он был из тех людей, которых здесь зовут "американо".
То есть он несколько лет прожил в Южной Америке или в Соединенных Штатах,
после чего вернулся домой. Он сказал мне, что его зовут Доменико Некко и ему
семьдесят три года. Он работал в Соединенных Штатах двадцать шесть лет, одно
время - шахтером в Питтсбурге.
Я сказал, что читал книгу, написанную около пятидесяти лет назад, и в
ней Сан-Стефано описан как многонаселенный город. Доменико заверил, что так
оно и было, но потом жители спустились в долину, и лишь немногие, такие, как
он и его жена, остались жить в старых домах. Он сделал шаг в сторону и,
указав на каменную лестницу, ведущую к его дому, пригласил меня войти. Из
дома вышла старая женщина. Она вытерла руки о передник, спросила, кто я
такой, и тихо упрекнула мужа за то, что тот пригласил гостя, когда она так
занята и выглядит неаккуратно. Я вошел в маленькую комнату. Окна были
всажены в стены толщиною два фута. Перед горящей печью сидела пятнистая
курица, она только что вывела цыплят. Несколько новорожденных попискивали
из-под ее крыльев, а один успел потеряться в кухне и жалобно пищал.
Мама-курица тревожно квохтала. Хотя комната была древней, электричество
имелось, и совсем уж странно выглядела здесь белоснежная электрическая
плита.
Меня провели в гостиную. Из окон открывался великолепный вид на долину.
На стенах висели картины с изображениями святых, но главным украшением
комнаты являлась большая, глупо улыбающаяся кукла, сестра той, что я видел в
Челано. Ее еще не вынули из стоявшей на стуле картонной коробки. Я взглянул
на массу бронзовых кудрей и подивился тому, что пожилая пара сделала такое
приобретение.