"Андрэ Моруа. Ариадна, сестра..." - читать интересную книгу автора

героиня, неприступная и мудрая девственница,-тоже вы? Сколько раз я, бывало,
плакала, переписывая главы, в которых вы появляетесь то в роли загадочной
невесты, то в роли неверной, обожаемой жены, то в роли злодейки -
ненавистной, несправедливой и все-таки желанной.
Да, с тех самых пор, как вы покинули его, Жером жил воспоминаниями,
дурными воспоминаниями, которые вы оставили по себе. А ведь я старалась
сделать его жизнь спокойной, безмятежной, чтобы он мог целиком посвятить
себя творчеству. Теперь я задаюсь вопросом, права ли я была? Быть может,
великому таланту нужно страдать? Быть может, однообразие для него пагубнее
ревности, ненависти и боли? Ведь и вправду, самые человечные свои книги
Жером написал в те годы, когда вы были его женой; а оставшись без вас, он
все время мысленно возвращался к последним месяцам вашей совместной жизни.
Даже жестокость вашего письма, которое
(29) сейчас лежит передо мной, не излечила его. Все последние годы он
пытался на него ответить и в мыслях своих и в книгах. Его последнее,
незаконченное произведение, рукопись которого хранится у меня, представляет
собой нечто вроде беспощадной исповеди, в которой он, пытаясь себя
оправдать, предается самоистязанию. Ах, как я завидую, мадам, той страшной
власти тревожить его сердце, какую вам давала ваша неуязвимая холодность.
Зачем я вам все это говорю теперь? Да потому, что мне уже давно
хотелось вам это высказать. Потому, что только вы одна можете это понять, а
также потому, что моя искренность, я надеюсь, расположит вас ко мне и вы
согласитесь оказать мне небольшую услугу. Вам известно, что после смерти
Жерома о нем много пишут. На мой взгляд, суждения о его творчестве
недостаточно глубоки и не очень справедливы, но в эту область я не намерена
вторгаться. Критики имеют право на ошибки: потомство вынесет свой приговор.
Я считаю, что книги Жерома относятся к числу тех, которым суждено пережить
их автора. Но я не могу сохранять такое же спокойствие, когда биографы
искажают облик Жерома и мою жизнь с ним. Подробности семейного быта Жерома,
интимные черты его характера были известны только нам с вами, мадам. После
долгих колебаний я пришла к выводу, что не вправе унести с собой в могилу
свои воспоминания.
Итак, я намерена написать книгу о Жероме. О, я знаю, что лишена
таланта. Но в данном случае важна не столько форма, сколько материал. По
крайней мере я оставлю свидетельство и надеюсь, что в будущем оно пригодится
какому-нибудь талантливому биографу для воссоздания истинного портрета
Жерома. Вот уже несколько месяцев я собираю необходимые документы. Однако
мне все еще не хватает материалов об одном периоде - вашей помолвке и браке.
Быть может, это не принято и слишком смело, но я решила со всей
откровенностью и без церемоний обратиться к вам и просить вас о помощи.
Пожалуй, я не отважилась бы на это, если бы не питала к вам, как я уже
писала, необъяснимую, но искреннюю симпатию. Я вас никогда не видела, но у
меня такое чувство, будто я знаю вас лучше, чем кто бы то ни было. Интуиция
подсказывает мне, что я поступаю правильно, обращаясь к вам так откровенно,
хотя это и граничит с дерзостью. Напишите мне, пожалуйста, где и когда я
могу встретиться с вами, чтобы рассказать вам о своих планах. Я полагаю, что
вам нужно время, чтобы найти и разобрать старые бумаги, если вы их
сохранили, но так или иначе я хотела бы как можно скорее побеседовать с
вами. Я хотела бы рассказать вам, как я задумала эту книгу. Тогда вы
поймете, что с моей стороны вам нечего опасаться ни осуждения, ни даже