"Андрэ Моруа. Воспоминания (Фрагменты книги) " - читать интересную книгу автора

Чемберлен. Мы обедали с ним на набережной Д?Орсе; а после обеда, возвышаясь
над слушателями своей маленькой птичьей головкой, он рассказывал о своих
поездках в Берхтесгаден и в Годесберг.
Чемберлен, еще больший островитянин, чем любой житель Англии,
совершенно не представлял себе, что такое Адольф Гитлер. Один из моих
английских друзей заметил мне: "Чемберлен, конечно, не думает, что Гитлер
состоит вместе с ним в Бирмингемской промышленной корпорации, но полагает,
что он наверняка уж член Манчестерской".
По признанию самого Чемберлена, во время своей первой "беседы" с
немецким канцлером в Берхтесгадене он был оглушен неуемным словесным потоком
и потрясен невозможностью вставить хоть слово. Во второй раз, в Годесберге,
Гитлер обрушился на него с такой яростью, что продолжать беседу просто не
имело смысла. Каждые пять минут (видимо, следуя заранее разработанному
сценарию) входил офицер и вручал фюреру депешу. "Чехи убили еще двух
немцев! - начинал кричать Гитлер, делая страшное лицо. - Они дорого заплатят
за пролитую немецкую кровь! Чехи должны быть уничтожены!.."
"Видя фюрера в таком гневе, притворном или искреннем, - продолжал свой
рассказ Чемберлен, - я сказал переводчику, что хочу вернуться в гостиницу.
Для этого мне предстояло пересечь Рейн на самоходном пароме. Заметив, что я
собираюсь уйти, но все еще продолжая кричать, Гитлер последовал за мной на
террасу. Там он вдруг замолчал, и выражение его лица мгновенно изменилось.
Он посмотрел на реку, которая плескалась у наших ног, и проговорил тихим,
почти нежным голосом: "Ах, господин премьер-министр, какая жалость... Я
мечтал показать вам дивный вид... но он пропал в тумане..." Никогда не
видел, чтобы человек мог так внезапно переходить от звериной ярости к
поэтическому умилению", - закончил Чемберлен.
Один из дипломатов, сопровождавших Чемберлена в Германию, признался
мне, что премьер-министр сохранил о своих поездках крайне тягостные
воспоминания, а гневные выкрики фюрера настолько его покоробили, что теперь,
когда при нем произносят имя Гитлера, "на лице его появляется гримаса
ребенка, которому дают касторку".
Однако Чемберлен был убежден, что спасти мир - его долг, и надеялся
свой долг исполнить.
В январе 1939 года, читая лекции, я побывал в разных частях
Великобритании и обнаружил, что общественное мнение опередило
правительственные указы. Власти не решались объявить мобилизацию, страна же
настойчиво этого требовала. Англичане и англичанки всех слоев общества
говорили мне одно и то же: "Нельзя позволить этому человеку задушить Европу,
у нас должна быть сильная армия и мощная авиация".
Вернувшись в Париж, я написал статью, в которой сообщил: в марте
текущего года в Англии будет объявлена мобилизация. Большинство моих
французских друзей ответили, что я сошел с ума, что никогда Великобритания
не решится ввести всеобщую воинскую повинность, противоречащую многовековой
традиции. Тем не менее в марте 1939 года мобилизация была объявлена.
Внезапное присоединение Англии к политике европейского сотрудничества
неизбежно сблизило ее с Францией. В июне 1939 года франко-британская
ассоциация устроила в Париже банкет, на котором присутствовали английский
военный министр Хор-Белиша, министр иностранных дел Франции Жорж Бонне и
генерал Гамлен. Хор-Белиша объявил, что в дни войны британская армия встанет
под французские знамена и что он счастлив сказать "наш генерал Гамлен".