"Мишель Монтень. Опыты. Том III" - читать интересную книгу автора

свойственно всему роду людскому.
Авторы, говоря о себе, сообщают читателям только о том, что отмечает их
печатью особенности и необычности; что до меня, то я первый повествую о
своей сущности в целом, как о Мишеле де Монтене, а не как о филологе, поэте
или юристе.
Если людям не нравится, что я слишком много говорю о себе, то мне не
нравится, что они занимаются не только собой.
Но разумно ли, что при сугубо частном образе жизни я притязаю на
общественную известность? И разумно ли преподносить миру, где форма и
мастерство так почитаемы и всесильны, сырые и нехитрые продукты природы, и
природы к тому же изрядно хилой? Сочинять книги без знаний и мастерства не
означает ли то же самое, что класть крепостную стену без камней, или
что-либо в этом же роде? Воображение музыканта направляется предписаниями
искусства, мое - прихотью случая. Но применительно к науке, которая меня
занимает, за мной, по крайней мере, то преимущество, что никогда ни один
человек, знающий и понимающий свой предмет, не рассматривал его
доскональнее, чем я - свой и в этом смысле я самый ученый человек изо всех
живущих на свете; во-вторых, никто никогда не проникал так глубоко в свою
тему, никто так подробно и тщательно не исследовал всех ее частностей и
существующих между ними связей и никто не достигал с большей полнотой и
завершенностью цели, которую ставил себе, работая. Чтобы справиться с нею,
мне потребна только правдивость; а она налицо, и притом самая искренняя и
полная, какая только возможна. Я говорю правду не всегда до конца, но
настолько, насколько осмеливаюсь, а с возрастом я становлюсь смелее, ибо
обычай, кажется, предоставляет старикам большую свободу болтать и, не впадая
в нескромность, говорить о себе. Здесь не может произойти то, что
происходит, как я вижу, довольно часто, а именно, что сочинитель и его труд
несоразмерны друг другу: как это человек, столь разумный в речах, написал
столь нелепое сочинение? Или каким образом столь ученые сочинения вышли
из-под пера человека, столь немощного в речах?
Если у кого-нибудь речь обыденна, а сочинения примечательны - это
значит, что дарования его там, откуда он их заимствует, а не в нем самом.
Сведущий человек не бывает равно сведущ во всем, но способный - способен во
всем, даже пребывая в невежестве.
Здесь мы идем вровень и всегда в ногу - моя книга и я. В других случаях
можно хвалить или, наоборот, порицать работу независимо от работника; здесь
- это исключено: кто касается одной, тот касается и другого. Кто возьмется
судить о работе, не зная работника, тот причинит больше ущерба себе, нежели
мне; кто предварительно узнает его, тот сполна удовлетворит меня. Но я буду
сверх меры счастлив, если получу общественное одобрение хотя бы только за
то, что дал почувствовать мыслящим людям свое умение с толком употреблять
мои знания - если таковые у меня есть, - доказал им, что я стою того, чтобы
память служила мне лучше.
Прошу меня извинить за слишком частые упоминания о том, что я редко
раскаиваюсь в чем бы то ни было и что моя совесть в общем довольна собой, не
так, как совесть ангела или, скажем, лошади, но так, как может быть довольна
собой человеческая совесть; я постоянно повторяю нижеследующие слова не как
пустую формулу вежливости, а как нечто, идущее от непосредственного ощущения
мною своей ничтожности: все, что я говорю, я говорю как ищущий и не
ведающий, бесхитростно и с чистой душой опираясь на общераспространенные и