"Мишель Монтень. Опыты. Том III" - читать интересную книгу автора

жить. Лучшие души - те, в которых больше гибкости и разнообразия.
Вот поистине лестный отзыв о Катоне Старшем: Huic versatile ingenium
sic pariter ad omnia fuit, ut natum ad id unum diceres, quodcumque ageret
{Его гибкий ум был настолько разносторонен, что, чем бы он ни занимался,
казалось, будто он рожден только для одного этого [1] (лат.).}.
Если бы мне было дано вытесать себя по своему вкусу, то нет такой
формы, - как бы прекрасна она ни была, - в которую я желал бы втиснуться, с
тем чтобы никогда уже с нею не расставаться. Жизнь - это неровное,
неправильное и многообразное движение. Неукоснительно следовать своим
склонностям и быть настолько в их власти, чтобы не мочь отступаться от них
или подчинять их своей воле, означает не быть самому себе другом, а тем
более господином; это значит быть рабом самого себя. Я сейчас вспомнил об
этом, потому что мне не так-то легко отделаться от одного несносного
свойства моей души: обыкновенно ее захватывает только то, что для нее трудно
и хлопотно, и лишь этому она предается с горячностью и целиком. Сколь бы
несложен ни был предмет, которым ей предстоит заниматься, она охотно
усложняет его и придает ему такое значение, что ей приходится тратить на
него все свои силы. По этой причине ее незанятость для меня крайне
мучительна и вредно отзывается на моем здоровье. Большинству умов, чтобы
встрепенуться и ожить, нужны новые впечатления; моему, однако, они больше
нужны для того, чтобы прийти в себя и успокоиться, vitia otii negotio
discutienda sunt {Пороки праздности необходимо преодолевать трудом [2]
(лат.).}, ибо его главнейшее и наиболее ревностное занятие - самопознание.
Книги для него своего рода отдых, отвлекающий его от этого всепоглощающего
дела. Первые же явившиеся ему мысли сразу возбуждают его, он стремится самым
различным образом проявить свою мощь: он старается блеснуть то остротой, то
строгостью, то изяществом; он сдерживает, соразмеряет и укрепляет себя. В
себе самом обретает он побуждения к деятельности. Природа дала ему, как и
всем, достаточно поводов к полезным раздумьям и широкий простор для открытий
и рассуждений.
Для всякого, кто умеет как следует оценить свои возможности и в полной
мере использовать их, размышление - могущественный и полноценный способ
самопознания; я предпочитаю самостоятельно ковать себе душу, а не украшать
ее позаимствованным добром.
Нет занятия более пустого и, вместе с тем, более сложного, чем
беседовать со своими мыслями, - все зависит от того, какова беседующая душа.
Самые великие души делают это занятие своим ремеслом - quibus vivere est
Cogitare {Те, для кого жить - значит размышлять [3] (лат.).}. Природа
настолько покровительствует этой нашей особенности, что нет ничего, чем
могли бы мы заниматься более длительно, и нет дела, которому отдавались бы с
большим постоянством и большей готовностью. "В этом, - говорит Аристотель
[4], - и состоит труд богов, созидающий и их счастье и наше". Чтение служит
мне лишь для того, чтобы, расширяя мой кругозор, будить мою мысль, чтобы
загружать мой ум, а не память.
Лишь немногие беседы увлекают меня и не требуют от меня напряжения и
усилий. Правда, прелесть и красота захватывают и занимают меня не меньше,
если не больше, чем значительность и глубина. И поскольку все прочие
разговоры нагоняют на меня сон и я уделяю им лишь оболочку моего внимания,
со мной нередко случается, что, присутствуя при подобном обмене словами,
тягучем и вялом, поддерживаемом только ради приличия, я говорю или выпаливаю