"Мишель Монтень. Опыты. Том III" - читать интересную книгу автора

При всем том я очень хорошо понимаю, что каждому, считающему, подобно
мне, своею конечною целью наслаждение жизненными благами (я разумею лишь
основные жизненные блага), нужно бежать, как от чумы, от всех этих
сложностей и тонкостей своенравной души. Я готов всячески превозносить того,
чья душа состоит как бы из нескольких этажей, способна напрягаться и
расслабляться, чувствует себя одинаково хорошо, куда бы судьба ее ни
забросила, того, кто умеет поддерживать разговор с соседом о его постройке,
охоте или тяжбе, оживленно беседовать с плотником и садовником; я завидую
тем, кто умеет подойти к последнему из своих подчиненных и должным образом
разговаривать с ним.
И я никоим образом не одобряю совета Платона [8], предписывающего нам
обращаться к слугам неизменно повелительным тоном, не разрешая себе ни
шутки, ни непринужденности в обращении, как с мужчинами, так и с женщинами.
Ибо, кроме того, о чем я говорил выше, бесчеловечно и крайне
несправедливо придавать столь большое значение несущественному, даруемому
судьбой преимуществу, и порядки, установленные в домах, где различие между
господами и слугами ощущается наименее резко, кажутся мне наилучшими.
Иные стараются подстегнуть и взбудоражить свой ум; я - сдержать и
успокоить его. Он заблуждается лишь тогда, когда напряжен.

Narras et genus Aeaci,
Et pugnata sacro bella sub Ilio:
Quo Chium pretio cadum
Mercemur, quis aquam temperet ignibus,
Quo praebente domum, et quota
Pelignis caream frigoribus taces.

{Ты мне рассказываешь о родословной Эака и о битвах под стенами
священного Илиона [Трои], но ты ничего не сообщаешь о том, сколько мы платим
за бочку хиосского вина, кто будет греть воду для моей бани, кто и когда
предоставит мне кров, чтобы я мог избавиться от холода, что ведом пелигнам
[9](лат.).}

Как известно, доблесть лакедемонян нуждалась в обуздывании и в нежном и
сладостном звучании флейт [10], укрощавших ее во время сражения, поскольку
существовала опасность, как бы она не превратилась в безрассудство и
бешенство, - а ведь другие народы используют пронзительные звуки и громкие
выкрики, чтобы подстрекнуть и распалить храбрость солдат. Так и мы, как мне
кажется вопреки общераспространенному мнению, большей частью нуждаемся при
нашей умственной деятельности скорее в свинце, чем в крыльях, скорее в
холодности и невозмутимом спокойствии, чем в горячности и возбуждении. И
самое главное: изображать из себя высокоученого мужа, находясь среди тех,
кто не блещет ученостью, и непрерывно произносить высокопарные речи -
favellar in punta di forchetta {Буквально: "говорить на кончике вилки" [11]
(ит.).} - означает, по-моему, изображать из себя глупца. Нужно
приспособляться к уровню тех, с кем находишься, и порой притворяться
невеждой. Забудьте о выразительности и тонкостях; в повседневном обиходе
достаточно толкового изложения мысли. Если от вас этого желают, ползайте по
земле.
Ученым свойственно спотыкаться об этот камень. Они любят выставлять