"Мишель Монтень. Опыты. Том III" - читать интересную книгу автора

напоказ свою образованность и повсюду суют свои книги. В последнее время их
писания настолько прочно обосновались в спальнях и ушах наших дам, что если
последние и не усвоили их содержания, то, по крайней мере, делают вид, будто
изучили его; о чем бы ни зашла речь, сколь бы ни был предмет ее низменным и
обыденным, они пользуются в разговорах и в своих писаниях новыми и учеными
выражениями,

Нос sermone pavent, hoc iram, gaudia, curas,
Нос cuncta effundunt animi secreta; quid ultra?
Concumbunt docte*;

{В таких словах они выражают свой страх, гнев, радость, озабоченность;
пользуясь ими, они открывают все тайны своей души. Чего больше? Они и в
обморок падают по-ученому [12] (лат.)}

и ссылаются на Платона и святого Фому [13], говоря о вещах, которые мог
бы столь же хорошо подтвердить первый встречный и поперечный. Наука, которая
не смогла проникнуть к ним в душу, осталась на кончике их языка. Если бы
высокородные дамы соблаговолили поверить мне, им было бы совершенно
достаточно заставить нас оценить их собственные и вложенные в них самою
природой богатства. Они прячут свою красоту под покровом чужой красоты. А
ведь это великое недомыслие - гасить свое собственное сияние, чтобы излучать
свет, заимствованный извне; они погребли и скрыли себя под грудами
ухищрений. De capsula totae {Буквально: "Они [женщины] целиком из шкатулки"
[14] (лат.).}. Причина тут в том, что они недостаточно знают самих себя; в
мире нет ничего прекраснее их; это они украшают собою искусства и румянят
румяна. Что им нужно, чтобы быть любимыми и почитаемыми? Им дано и они знают
больше, чем необходимо для этого. Нужно только немного расшевелить и оживить
таящиеся в них способности. Когда я вижу, как они углубляются в риторику,
юриспруденцию, логику и прочую дребедень, столь никчемную, столь бесполезную
и ненужную им, во мне рождается опасение, что мужчины, побуждающие их к
занятиям ею, делают это с намерением заполучить власть над ними и на этом
основании держать их в своей власти.
Ибо какое другое оправдание этому мог бы я подыскать? Хватит с милых
дам и того, что они умеют без нашей помощи придавать своим глазам прелесть
веселости, нежности и суровости, вкладывать в свое "нет" строгость,
колебание и благосклонность и понимают без толмача страстные речи,
обращенные к ним их поклонниками. Владея этой наукой, они повелевают всем
миром, и выходит, что ученицы властвуют над своими учителями со всей их
ученостью. Если им неприятно уступать нам хоть в чем-нибудь и любопытство
толкает их к книгам, то самое подходящее для себя развлечение они могут
найти в поэзии: это искусство лукавое и проказливое, многоликое, говорливое,
все в нем тянется к наслаждению, все показное, короче говоря, оно такое же,
как они. Наши дамы извлекут много полезного и из истории. В философии, в том
разделе ее, где рассматриваются различные стороны жизни, они найдут
рассуждения, которые научат их разбираться в наших нравах и душевных
склонностях, препятствовать нашим изменам, умерять дерзость своих желаний,
оберегать свою свободу от посягательств, продлевать радость жизни, с
достоинством переносить непостоянство поклонника, грубость мужа и докучное
бремя лет и морщин и многим другим тому подобным вещам.