"Хаджи-Мурат Мугуев. Бриллианты императрицы" - читать интересную книгу автора

Брухмиллер и уже у самой двери спросил: - А что, дорогой мой, не осталось
после дяди каких-нибудь...
- Два стола, кровать да барахлишко разное из одежи, - перебил его
старик.- Это все, как то есть бесприютное наследство, финотдел продал с
торгов, а деньги - раз бесхозяйственные - в доход казны. Вот теперь, ежели
вы обратитесь в горсовет, то все, что было...
- Да нет, вы меня не поняли, дорогой мой, - остановил его гость. - Бог
с ними, с деньгами и вещами! На что они мне? Я инженер, человек
обеспеченный, зарабатываю достаточно... не нужны мне эти деньги. Я о другом.
Дело в том, что дядя хранил письма моего покойного отца, вел переписку с
матерью, с родными. Были у него и наши семейные фотокарточки, - словом, все
то, что дорого мне как семейная память. Вот об этом-то я и хотел спросить:
не сохранились ли где-нибудь здесь эти никому не нужные, но для нас, родных,
дорогие бумаги покойного?
Старик задумался, поглядел в потолок и затем неуверенно
сказал:
- Кажись, чего-то такое есть... Мне старуха моя как-то говорила. Только
я не знаю, где все это. Вот когда вечером зайдете, моя Дарья Савельевна вам
все в точности и найдет и обскажет.
- Хорошо! - коротко сказал Брухмиллер и, пожав еще раз руку старику,
вышел на улицу.
К обеду вся группа иностранных туристов собралась в гостинице.
За столом каждый с увлечением рассказывал о своих наблюдениях, выводах
и впечатлениях. Молодые немцы с юным задором рассказывали о встрече со
студентами Северо-Осетинского пединститута и о том, как хорошо и свободно
разговаривали с ними по-немецки некоторые студенты.
- Мы заходили куда угодно, говорили обо всем, что только интересовало
нас, получали самые точные и ясные ответы. Никто не подслушивал нас, никто
не следил за нами, - говорил один.
- Вот тебе и железный занавес! - засмеялся другой. - Я чувствовал себя
не менее спокойным и свободным, чем в Гамбурге или Бонне.
- Хороший народ эти русские, и никаких чека и сыщиков, о которых нам
столько болтали в Европе, - сказал пастор. - Я тоже убедился в этом... Не
зная языка, я легко находил все, что мне было нужно, и меня понимали
прохожие... Хотя... - тут он обернулся к переводчице, - ни одной из
намеченных мною церквей я не нашел.
Тут он вынул из кармана свой Бедекер и, найдя загнутый угол страницы,
прочел:
- "В городе Владикавказе имеется большой военный собор, церковь имени
Николая-Чудотворца, именуемая "Казачьей", на углу Александровского проспекта
и Московской улицы, церковь Сорока мучеников на Лорис-Меликовской улице".
Их, этих церквей, нет. На их месте стоят скверы или же построены
многоэтажные здания. Признаюсь, меня, как служителя церкви и человека
религиозного, это несколько обескуражило. Не найдя церквей, я пошел к
мечети. Она сохранилась и стоит на своем месте, но... - тут пастор покачал
головой, - ее превратили в краеведческий музей... Скажите мне, пожалуйста,
фрейлейн Ольга Ивановна, где же свобода совести и вероисповедания? - разводя
руками, обратился он к переводчице.
- Видите ли, в чем дело, герр Брухмиллер, вас подвела ваша книга
Бедекер, перепечатавшая в современное издание весьма устаревшие, времен