"Михаил Мукасей, Елизавета Мукасей. Жизнь по заданию: Зефир и Эльза разведчики-нелегалы " - читать интересную книгу автора

счастливая, это ее Бог любит, и Он ей послал это счастье". В сундуке
оказалась целая горка гречневых блинов, муки кило-граммов десять, сало и
какая-то крупа в красивом вышитом мешочке. Мы сразу же остановились, отец
вынул брезент, который расстелили на песке, и стали есть готовые блины.
Первый блин папа протянул мне, потом Рыжей. Все наелись досыта, и,
передохнув, мы тронулись в путь. Рыжая устала, и мы ехали тихо. Ночью
укрылись у какого-то куста. Рыжая легла, отец и мама стали собирать хилую
траву, чтобы подкормить ло-шадь, но к утру она не смогла подняться. Оплакав
ее, семья стала фургон толкать своими силами. Отец и мама впряглись в
телегу, и мы, дети, помогали, как могли. Когда за-кончились блины, мама
стала из муки делать лепешки. Разводили муку водой из болота, пекли на
костре, на большой семейной сковороде. Без лошади мы продвигались вперед еще
дня три, когда нас нагнала подвода Красного Креста. Папу с мамой и нас,
детей, усадили на ка-кую-то тележку, и командир сказал: "До Ташкента вы на
таком транс-порте не доберетесь, здесь не так далеко городишко Иргиз, и там
вам придется остановиться, чтобы передохнуть и подкрепиться как следует". Мы
все похудели, больше всех папа и мама, но только у нашей красавицы Шуры
почему-то горели щеки, а по ее косам ползали беле-сые вши. Когда мы приехали
в Иргиз, врач из Красного Креста снял Шуру с телеги и на какой-то
примитивной тележке повез ее в больницу для беженцев, сказав: "У нее сыпной
тиф, заразный..." Нас привезли в Иргиз. Это маленький городок в двухстах
кило-метрах от Ташкента, вместо домов - глиняные мазанки, в одну из ко-торых
поместили нас. Внутри и снаружи все было сделано из глины. Одна комната. Ни
кухни, ни чулана не было. Комиссар Красного Креста сказал отцу:
"Благоустраивайтесь и живите, за помощью обращайтесь в исполком.
Постарайтесь здесь перезимовать, устраивайтесь на ра-боту". В Иргизе был
один-единственный колодец, откуда жители брали воду. Мама, Шура и я
вооружились большими банками из-под кон-сервов, пошли за водой и по пути
увидели женщину с ведрами, кото-рая на наших глазах упала, у нее тут же
случилась судорога, и она умер-ла. Что делать? Шура побежала в исполком
сообщить об этом, ей ска-зали, что в Иргизе холера, сыпной тиф, брюшной тиф
и другие зараз-ные заболевания от голода, колодец заражен, воду надо брать в
дру-гой части города, а умирает здесь ежедневно каждый третий, и в горо-де
осталось очень мало людей. Председатель исполкома сразу пред-ложил Шуре
работу в исполкоме, отцу предложил организовать мельницу для города, маму
просил обслуживать казармы, где стояли крас-ные войска. Мама приносила
грязное белье от солдат, серое от вшей, которые шевелились, солдатские
рубахи и кальсоны. Папа соорудил во дворе из глины стойкую печь, достал
огромный котел, и все мы пал-ками складывали в котел белье, чтобы сварить
вшей и очистить его от невероятной грязи. Шура в какой-то глинянке, где уже
все вымерли, нашла утюг. Мы его разводили углями и после сушки на морозе
гладили это белье. Вши трещали от горячего утюга, быстро погибали, но вся
эта работа была не без вреда для нас: первой заболела сыпным тифом мама,
потом папа, потом Шура заболела паротифом, Мария сыпным тифом. Только меня
судьба пощадила, и я, девятилетней девочкой, ухаживала за четырьмя членами
нашей семьи: все лежали на полу, на соломе, покрытой про-стынями из казарм.
Я с тарелками ходила за едой в исполком, где была сооружена кухня для
голодающих. Вскоре появилась школа и амбулатория, где я получала лекар-ства.
Все четверо болели очень тяжело, лежали с температурой 39-40 С, вши ползали
по телу и белью... Пришел человек из амбулатории и всех пятерых остриг под