"Рю Мураками. Киоко" - читать интересную книгу автора

Фатима смотрела на меня не отрываясь. У меня слегка задрожали руки, и я
чуть не опрокинул дайкири, когда наливал его в стакан. Хосе учил эту девушку
танцевать в Японии?
Должно быть, это было во время его службы в армии. Он никогда не
рассказывал нам об этом. Все, что племянник говорил, это то, что армия -
худшее из всего существующего на свете. Вряд ли парочка это все выдумала.
Фатима все смотрела на меня своими черными глазами. Я знаком велел ей
отнести дайкири клиенту. У японки был вид, в котором соединились смирение и
отчаяние. Казалось, она вот-вот расплачется, но ее плотно сжатые губы
говорили об отчаянной решимости не плакать. Невероятно, но эта девушка
умудрялась себя контролировать, даже когда была абсолютно растеряна. Именно
это придавало ей такое неуловимое выражение. Я понял, что сочувствую ей.
Незнакомка заинтриговала меня.
- Когда это случилось? - спросила она. Впервые прозвучал ее чистый
голосок, от которого у меня забилось сердце. В зале раздавалось легкое эхо,
и я слышал звук ускоренного ритма собственного сердца.
- Три года назад. - Мой язык слегка заплетался, когда я отвечал. Я
попросил ее не задавать мне больше вопросов. У девушки был грустный и
усталый вид, но глаза по-прежнему блестели.
Когда она спросила: "Это был несчастный случай?" - я долго водил языком
по небу, не в силах раскрыть рот. Я никак не мог взять себя в руки, до такой
степени растерялся.
- У Хосе было больное сердце.
Услышав это, девушка протяжно вздохнула. Фатима начала танцевать на
площадке с одним из пуэрториканских рабочих: джаз-фанк в латиноамериканской
аранжировке. Для кубинки Фатима танцует неважно.
- Эй, ты, пойдем потанцуем, - крикнула она японке своим странным
голосом с вязким акцентом, и девушка повернулась в сторону площадки для
танцев. Фатима несколько раз пригласила ее жестом, но та отрицательно
покачала головой. Я наблюдал ее благородный и грустный профиль, и во мне
проснулся сильнейший интерес: у меня было желание посмотреть, как Хосе
научил ее танцевать.
Я приготовил еще один дайкири. Не для того, чтобы напоить девочку и
заставить танцевать, нет. К тому же кто станет вдруг танцевать после
известия о смерти дорогого друга?
Она смотрела, как танцуют Фатима и пуэрториканец. Может, это напоминало
ей Хосе или она старалась забыться? Чему, интересно, Хосе мог ее научить?
Девушка была для меня загадкой по двум причинам. Она была одета в
немного вульгарном стиле, вполне подходящем для бара, где собиралось
латиноамериканское хулиганье, однако в ней чувствовалось достоинство,
благодаря загадочному, с печатью грусти, взгляду. И я ощущал еще большую ее
загадочность оттого, что гостья олицетворяла неизвестную мне сторону жизни
Хосе. Для меня Хосе был ранимым и наивным мальчишкой, старшим сыном моей
сестры Алисии. Алисия со своей семьей убежала с Кубы через шесть лет после
революции, а четыре года спустя и я проделал путь до Майами на рыболовном
судне.
Единственным местом в Майами, на которое я мог рассчитывать, был дом
Алисии, где мне часто случалось играть с маленьким Хосе. Я уехал в Нью-Йорк
несколькими годами раньше Хосе. Чтобы заработать денег на этот бар, я
работал порой по семнадцать часов в сутки: в газетных киосках, у цветочника,