"Рю Мураками. Отель "Раффлз"" - читать интересную книгу автора

означало, что она не любила дешевых комплиментов или не замечала лести,
скорее этим она хотела сказать: "И особенно не стоит говорить мне о том, что
там обо мне болтают".
Я почувствовал себя сбитым с толку.
- Ах вот как? Но это так, я оставил свой фотоаппарат дома. Я могу снять
тебя в Японии, только надо будет улучить момент... было бы неплохо
запечатлеть тебя во время работы. У тебя есть что-нибудь на примете?
- Да, есть. В этом году я буду сниматься. На этот раз у меня главная
роль. Съемки в Канадзава.
- Ладно, тогда я сделаю снимки здесь... но скажи, почему ты выбрала
именно меня?
Что-то рвалось заполнить черную дыру внутри меня.
- Потому что мне очень нравятся твои работы.
Ничто не в состоянии уничтожить черную дыру, что поселилась в тебе на
полях сражений. Эта бездна сама поглотит все, как сказал Клаус Катцерманн. Я
был согласен с ним на все сто.
- Мне приятно слышать это... Я постараюсь исполнить твой портрет в том
же стиле, насколько это будет возможно. На самом деле мне кажется, что это
самое главное в фотографии. Я стараюсь не думать о том, кто находится передо
мной, я заставляю себя не думать о том, что я фотографирую. Ты знаешь, я не
люблю говорить на эту тему... но я был во Вьетнаме. Возможно, твое поколение
никогда не слышало о том, что была такая война, а я вот был там. И я
полагаю, что мой военный опыт сильно повлиял на то, что я делаю сейчас. А
знаешь, идея с твоим портретом мне нравится все больше и больше.
Я почувствовал, что мой голос зазвучал неприятно. Моэко Хомма попала в
поле притяжения моей черной дыры. Знаки сменились, то есть изменилось
выражение ее лица... и оно навечно осталось внутри меня.
Такое было со мной впервые.
Потом мы вернулись в отель, и Моэко Хомма поднялась в свой номер. Она
сказала, что хотела бы немного отдохнуть, а я тем временем отправился к
консьержу и заказал два места на вечерний мюзикл.
Затем я вышел пройтись в Центральный парк. Всякий раз, когда на пути
мне попадался молодой негр, я вспоминал военную базу Дананг, а если
навстречу шел белый, я слышал рев винтов почтовых самолетов в аэропорту
Таншоннют.
Мое душевное равновесие полетело к черту. И тем не менее, гуляя в
парке, глядя на низкие облака - предвестники скорого снега, - я, к своему
удивлению, ощущал накатывающие волны радости.
Потом я зашел в кафетерий и выпил там пива.
Вкус этого пива не сильно отличался от того, что я пробовал в Сайгоне
после возвращения с передовой.
Вечером мы с Моэко посмотрели мюзикл в стиле танго, а после я пригласил
ее в ресторан у Бруклинского моста, откуда открывался вид на весь Манхэттен.
Мы выпили целую бутылку "Клико", и Моэко развезло. Кажется, мы много о
чем успели поговорить, но о чем точно - не помню. Ничто не смогло бы нас
остановить.

КАНАДЗАВА. МОЭКО ХОММА

Сценарий никакой.