"Рю Мураками. Танатос ("Меланхолия" $3)" - читать интересную книгу автора

- Ага, хорошо, я понял, - отозвался Кардозо. - В ее комнате есть
какая-то очень важная для нее вещь, которая сломалась. Это точно. И то, что
теперь это не ее комната, ничего не меняет. А вот факт того, что какая-то
вещь сломалась, означает многое... а, ну вот... так... это телевизор. У вас
не ломался телевизор?
- Телевизор? - пролепетала актриса, прикладывая руку ко лбу и опуская
голову.
- В самом деле у меня был телевизор, и он точно сломался... Но это ведь
было очень давно.
- Я должен знать больше. Вы можете рассказать об этом поподробнее?
- Я жила в районе Токио, который называется Синдзуку, в той его части,
где много баров, клубов, ну, и тому подобных заведений. В цокольном этаже
моего дома находился маленький ресторанчик, тайваньская кухня, а на первом
этаже - клуб для игры в маджонг. Я жила на третьем этаже, лифта не было.
Рядом располагалась свалка всяких электрических приборов, и однажды я нашла
там телевизор. Тому уж будет лет десять. Он был очень старый, но еще в
рабочем состоянии. Поскольку своего телика у меня не было, я ночью дотащила
его до своей комнаты. Какой-то пьяный увидел меня, и, хотя я убеждала его,
что мне совсем не тяжело, он все-таки помог мне, приговаривая при этом, что
не дело, когда такой молодой девушке приходится таскать такие тяжелые вещи.
И он донес телевизор до моей комнаты. Я смотрела его не особенно часто, но я
очень любила европейские фильмы... Когда я нажимала на кнопку, чтобы
включить его, сначала раздавалось такое бормотание, и нужно было ждать, пока
он нагреется и начнет показывать. Мне нравилось это его ворчание... Впрочем,
я мало обращала внимания на все это, я очень плохо помню свою комнату, за
исключением телевизора... это была очень тесная комнатенка. Я не помню, была
ли у меня ванна или же душ, какой высоты был холодильник на кухне, освещался
ли он изнутри обычной лампочкой или же там была неоновая лампа? Я не помню,
какие занавески висели на окнах, а быть может, я заклеила стекла черной
бумагой? А пол, был он покрыт татами или же паркетом? Ничего из всего этого
я не помню... Мой гардероб был совсем маленький, кажется, я даже перешивала
старую одежду, которую давали мне мама и бабушка, хотя я в этом и не
уверена. Я не помню также, был ли у меня комод или стоял шкаф; я не
припомню, чтобы у меня был стол, но ведь я что-то писала... как же я это
делала без стола? Наверно, лежа на полу. Впрочем, вряд ли. А как я слушала
музыку? То ли через кассетник, то ли у меня был проигрыватель дисков...
кажется, все-таки проигрыватель, но так как в Париже я тоже слушала музыку
через проигрыватель, может, я путаю? Нет, я точно слушала, слушала классику,
хотя почему я так в этом уверена? У меня такое впечатление, что я все время
что-то писала, но где? В Синдзуку или в Нью-Йорке, когда я уже жила с
учителем? или в Париже? Нет, ничего не помню. Но вот что странно: я помню,
какую слушала музыку и о чем все время писала. Я писала рассказ о девушке,
которая пыталась испытать сексуальное возбуждение, прыгая на крыше высокого
здания. Я дала прочитать мой рассказ учителю, но он заявил, что это своего
рода форма заболевания, что моя история не затрагивает проблемы человеческой
души. Сложность в том, что я не помню, на чем писала этот рассказ: на столе
или лежа на животе на полу? И чем писала, я тоже не помню, - то ли шариковой
ручкой, то ли перьевой или вообще карандашом. Да, моя мать подарила мне
перьевую ручку после окончания лицея, но ею ли я писала? Потом я потеряла ее
в поезде, в Токио... и больше об этом ничего не помню. У нас в квартале