"Рю Мураками. Танатос ("Меланхолия" $3)" - читать интересную книгу автора - Ага, хорошо, я понял, - отозвался Кардозо. - В ее комнате есть
какая-то очень важная для нее вещь, которая сломалась. Это точно. И то, что теперь это не ее комната, ничего не меняет. А вот факт того, что какая-то вещь сломалась, означает многое... а, ну вот... так... это телевизор. У вас не ломался телевизор? - Телевизор? - пролепетала актриса, прикладывая руку ко лбу и опуская голову. - В самом деле у меня был телевизор, и он точно сломался... Но это ведь было очень давно. - Я должен знать больше. Вы можете рассказать об этом поподробнее? - Я жила в районе Токио, который называется Синдзуку, в той его части, где много баров, клубов, ну, и тому подобных заведений. В цокольном этаже моего дома находился маленький ресторанчик, тайваньская кухня, а на первом этаже - клуб для игры в маджонг. Я жила на третьем этаже, лифта не было. Рядом располагалась свалка всяких электрических приборов, и однажды я нашла там телевизор. Тому уж будет лет десять. Он был очень старый, но еще в рабочем состоянии. Поскольку своего телика у меня не было, я ночью дотащила его до своей комнаты. Какой-то пьяный увидел меня, и, хотя я убеждала его, что мне совсем не тяжело, он все-таки помог мне, приговаривая при этом, что не дело, когда такой молодой девушке приходится таскать такие тяжелые вещи. И он донес телевизор до моей комнаты. Я смотрела его не особенно часто, но я очень любила европейские фильмы... Когда я нажимала на кнопку, чтобы включить его, сначала раздавалось такое бормотание, и нужно было ждать, пока он нагреется и начнет показывать. Мне нравилось это его ворчание... Впрочем, я мало обращала внимания на все это, я очень плохо помню свою комнату, за ли у меня ванна или же душ, какой высоты был холодильник на кухне, освещался ли он изнутри обычной лампочкой или же там была неоновая лампа? Я не помню, какие занавески висели на окнах, а быть может, я заклеила стекла черной бумагой? А пол, был он покрыт татами или же паркетом? Ничего из всего этого я не помню... Мой гардероб был совсем маленький, кажется, я даже перешивала старую одежду, которую давали мне мама и бабушка, хотя я в этом и не уверена. Я не помню также, был ли у меня комод или стоял шкаф; я не припомню, чтобы у меня был стол, но ведь я что-то писала... как же я это делала без стола? Наверно, лежа на полу. Впрочем, вряд ли. А как я слушала музыку? То ли через кассетник, то ли у меня был проигрыватель дисков... кажется, все-таки проигрыватель, но так как в Париже я тоже слушала музыку через проигрыватель, может, я путаю? Нет, я точно слушала, слушала классику, хотя почему я так в этом уверена? У меня такое впечатление, что я все время что-то писала, но где? В Синдзуку или в Нью-Йорке, когда я уже жила с учителем? или в Париже? Нет, ничего не помню. Но вот что странно: я помню, какую слушала музыку и о чем все время писала. Я писала рассказ о девушке, которая пыталась испытать сексуальное возбуждение, прыгая на крыше высокого здания. Я дала прочитать мой рассказ учителю, но он заявил, что это своего рода форма заболевания, что моя история не затрагивает проблемы человеческой души. Сложность в том, что я не помню, на чем писала этот рассказ: на столе или лежа на животе на полу? И чем писала, я тоже не помню, - то ли шариковой ручкой, то ли перьевой или вообще карандашом. Да, моя мать подарила мне перьевую ручку после окончания лицея, но ею ли я писала? Потом я потеряла ее в поезде, в Токио... и больше об этом ничего не помню. У нас в квартале |
|
|