"Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир. В руках врага (цикл Дестроер)" - читать интересную книгу автора

облегчение.
Василивич понял, что сейчас упадет в обморок, но, дотронувшись до
каких-то нервных окончаний в позвоночнике, америкашка сумел предотвратить
обморок.
Он уже слышал шум ночной попойки, устроенной на явке членами
вспомогательного подразделения. Из окон на улицу доносились женское
хихиканье и звон бутылок. Кто же это сказал, что ничто так не способствует
успеху, как успех? Правильнее бы сказать: ничто так не способствует
разгрому, как успех.
Его удивило, что у него даже не возникло желания предупредить группу
об опасности. Он подумал, что вообще-то это надо сделать. Но черт с ними.
Вся его профессиональная выучка, похоже, сгинула в той задней комнатке
спортивного магазина. Там сгинуло все. Чего же хотел теперь этот генерал,
отдавший службе в КГБ двадцать лет жизни? Он хотел стакан холодной воды -
и ничего больше.
Кореец остался с ним на улице, а америкашка пошел в дом. Справа от
них был небольшой полицейский участок - рядом с кафе. Прямо за ними
возвышалось мраморное безобразие исполинских размеров, недавно выстроенное
современным корольком. Фасад украшала мраморная лестница, перед которой
стояла конная статуя какого-то итальянца. Прожектора извещали прохожих,
что это памятник какому-то видному гражданину. Беда с этими статуями и
памятниками, когда видишь их на каждом углу, к ним относишься не более
внимательно, чем к деревьям в лесу, и, если рядом с вами нет гида, который
обращал бы ваше внимание на тот или иной памятник, вы бы даже не
удосужились лишний раз взглянуть на него.
Смех наверху стих. Стих так, словно кто-то повернул выключатель.
Кореец спокойно стоял, точно в ожидании автобуса.
- Сэр, - сказал Василивич, и потом какой-то инстинкт самосохранения,
о существовании которого он и не догадывался раньше, заставил его добавить:
- Милостивый и благородный сэр. Благородный и мудрый цвет нашей
радости, о милостивый сэр, прошу вас, соблаговолите назвать недостойному
рабу свое божественное имя.
Кореец по имени Чиун, тряхнув гордо бородой, ответил:
- Я - Чиун, Мастер Синанджу.
- Молю вас, великолепнейший, скажите, вы работаете с американцами? Вы
состоите в так называемом "Подсолнухе"?
- Я нигде не состою. Я Чиун.
- Значит, вы не работаете с американцами?
- Они воздают мне должное за мое умение.
- И что же это за умение, о достославный мастер?
- Мудрость и красота, - ответил Чиун, довольный, что наконец хоть
кто-то проявил интерес.
- Вы обучаете убийству?
- Я обучаю тому, что должно делать и что способны делать люди, если
они могут этому научиться. Но это не каждому дано.
Через несколько минут Римо вернулся со стопкой паспортов. За эти
несколько минут окончательно сбитый с толку и перевербованный генерал
Василий Василивич узнал, что азиат поклонник красоты, поэт, мудрец,
невинная душа, брошенная в жестокий мир, и что его совсем не ценит ученик.
Но Чиун не захотел раскрывать все свои тайны.