"Ричард Сапир, Уоррен Мерфи, Рик Мейерс. Последний порог ("Дестроер", #13)" - читать интересную книгу автора

безуспешно: того не было ни дома, ни в квартире его любовницы, ни в тех
местах, где его обычно можно было найти, и Римо понял, что самый быстрый
способ с ним встретиться - это очутиться перед ним утром на скамье
подсудимых.
И теперь он уже шестой час стоял, облокотившись на бетонную стену
камеры и полностью игнорируя непристойные звуки и бессвязные слова,
исходившие от девяти других пьянчуг, волею судьбы оказавшихся с ним в одном
помещении.
Большинство из его сокамерников уже пробудились и сейчас представляли
собой разношерстную, но одинаково грязную кучку отбросов, с нетерпением
ожидавших вошедшего в привычку визита в суд и бесплатного билета - в один
конец - в тюрьму округа.
Пробуждение одного из них - здоровенного, похожего на спившегося
ковбоя мужика в желтой рубахе, рваных джинсах и длинной куртке из овечьей
шкуры - сопровождалось громкими воплями. Закончив выражать на свой лад
безусловный протест, который вызывало в нем наступление еще одного дня его
безрадостной жизни, узник, шатаясь, поднялся на ноги, окинул камеру взглядом
и, икнув, проковылял к стоявшему в углу Римо.
- Ты, - хмуро процедил он. - Давай сигарету.
- Не курю, - с сожалением ответствовал тот.
- Тогда стрельни! - вольный наездник начинал терять терпение.
- Удаляйся от берега, пока вода не накроет тебя с головой, -
посоветовал ему Римо.
- Погоди-ка, задохлик. Ты что же, не хочешь дать Дяде закурить?
- Больше того, я не дал бы тебе закурить, даже если бы был
П.Д.Лориллардом. Иди, понюхай у коровы.
- Ты, сукин сын, дохловат, штобы так со мной говорить-то, - задумчиво
заметил ковбой, расправляя широкий кожаный ремень.
- Это так, - согласился Римо.
- А я мужик немаленький, и мне в облом слушать твою туфту, - не
унимался тот.
- Точно, - кивнул Римо. В коридоре он услышал шаги, направлявшиеся к
двери камеры.
- Потому я щас тебя размажу по стенке.
- Заметано. Действуй, приятель, - подбодрил Римо. Отведя назад
напоминавшую полено правую руку, ковбой нанес Римо сокрушительный удар в
лицо. Удар не достиг цели. Ковбой с удивлением почувствовал, как вокруг его
кулака сомкнулись пальцы правой руки Римо; потом затрещали кости - крак,
крак, крак; ковбой закричал. Левая рука Римо зажала ему рот, чтобы криков не
было слышно, затем пальцы его коснулись пучка нервных окончаний на давно не
мытой шее противника, и туша потерявшего сознание всадника степей мешком
рухнула на пол.
Перед стальной решеткой камеры возникла массивная фигура блюстителя
порядка.
- Ну, вы, кретины, - деловито изрек он, - на выход. Порядок такой:
Мастерсон, потом Боффер, потом Джонсон... - он зачитал список из всех
десяти фамилий.
Римо подошел к решетке.
- Я Боффер, шеф. Давай меня первым. Мастерсон никак не может продрать
глаза.