"Альфред де Мюссе. Исповедь сына века" - читать интересную книгу автора

опасность - осознать возможность какой-либо вещи, ибо ум всегда
заглядывает вперед. Одно дело сказать себе: "Так бывает". Другое дело
сказать: "Так было". Это первый укус собаки.
Деспот Наполеон был последней вспышкой пламени деспотизма. Он уничтожил
королей и пародировал их, как Вольтер пародировал священное писание. И
затем раздался страшный грохот: это обрушился на старый мир камень с
острова св.Елены. Леденящее светило разума сейчас же зажглось в небе, и
лучи его, похожие на негреющие лучи холодной богини ночи, окутали бледным
саваном весь мир.
Разумеется, и до того были люди, ненавидевшие аристократов, бранившие
духовенство, составлявшие заговоры против королей; разумеется, и прежде
люди возмущались злоупотреблениями и восставали против предрассудков, -
великой новостью было то, что теперь народ смеялся над всем этим. При
встрече с дворянином, священником или государем крестьяне, участвовавшие в
войне, говорили, пренебрежительно покачивая головой: "Ах, этого мы видели
в другие времена, и у него была тогда совсем другая физиономия". Когда с
ними заговаривали о троне или об алтаре, они отвечали: "Это четыре
деревянных доски, мы их сколачивали, мы же и разбивали их". Когда
говорили: "Народ, ты понял свои заблуждения, ведь ты обратился к королям и
к церкви", - "Нет, - отвечали они, - это не мы, это те болтуны". Когда же
говорили: "Народ, забудь прошлое, обрабатывай землю и повинуйся", - они
выпрямлялись во весь рост, и раздавался глухой звук. То гудела в углу
хижины заржавленная и зазубренная сабля. Тогда говорившие спешили
добавить: "По крайней мере сиди смирно, не пытайся причинить вред и не
трогай никого, пока не трогают тебя". Увы! Народ довольствовался этим.
Но молодежь этим не довольствовалась. В человеке несомненно живут две
тайные силы, которые борются между собой до самой смерти: одна,
прозорливая и холодная, придерживается действительности, обдумывает,
взвешивает ее и судит прошлое; другая жаждет будущего и устремляется к
неизвестному. Когда страсть побеждает человека, рассудок следует за ним,
рыдая, и предупреждает об опасности, но как только, послушавшись голоса
рассудка, человек остановится, как только он скажет себе: "Это правда, я
безумец, куда я шел?", страсть крикнет ему: "А я? Значит, я обречена на
смерть?"
Итак, ощущение неизъяснимого беспокойства начинало бродить во всех юных
сердцах. Осужденные властителями мира на бездействие, праздность и скуку,
отданные во власть всякого рода тупых педантов, юноши видели, как пенистые
волны, для борьбы с которыми они уже напрягли свои мускулы, отступают
перед ними. Все эти гладиаторы, приготовившиеся к бою, в глубине души
ощущали невыносимую тоску. Наиболее состоятельные сделались распутниками.
Юноши с ограниченными средствами, смирившись, поступили кто на
гражданскую, кто на военную службу. Самые бедные отдались рассудочному
энтузиазму, трескучим фразам, пустились в ужасное море деятельности, не
имеющей цели. Так как сознание собственной слабости заставляет людей
искать общения с другими людьми и они от природы наделены стадным
инстинктом, то дело не обошлось без политики. Вступали в драку с
солдатами, охранявшими вход в законодательную палату; бежали смотреть
пьесу, в которой Тальма носил парик, придававший ему сходство с Цезарем;
неистовствовали на похоронах депутата-либерала. Но среди, членов двух
противных партий не было ни одного человека, который, придя домой, с