"Роберт Музиль. Соединения" - читать интересную книгу автора

ветре, и что, окутанная его студеным, обжигающим холодом, она замирала и
теряла волю, но время от времени возникало и совсем странное ощущение,
словно ее муж сейчас снова очень близко, а эта слабость и чувственность -
особое, полное удивительного блаженства чувство их любви. А однажды, - она
как раз тогда опять взглянула на незнакомца и ощутила этот призрачный отказ
от собственной воли, твердости и неприкосновенности, - над ее прошлым вдруг
разгорелось сияние, как над несказанной, незнакомой далью; это было особое
чувство будущего, как будто давно ушедшее еще живо. Через мгновение, однако,
это был уже скорее лишь угасающий луч понимания среди тьмы, и только в ней
самой что-то реяло вослед, как-то так, словно это был еще ни разу не
виданный пейзаж их любви, где все предметы были огромны, и раздавался тихий
свист, странный и незнакомый, - как, она в точности не могла сказать, и ей
казалось, что она мягко и робко закуталась в саму себя, полная особенных,
еще не постижимых решений, пришедших оттуда.
И она невольно подумала о днях, странным образом отделенных ото всех
прочих, которые ложились перед ней, как разбег анфилады комнат, и вливались
один в другой, и попутно слушала цокот лошадиных копыт по мостовой, который
приближал ее, беспомощную, брошенную в этих санях в беспощадное настоящее
этого случайного соседства, к тому, что должно произойти; и она с поспешным
смехом вмешалась в какой-то разговор, и ощущала себя внутренне огромной и
разносторонней, но была бессильна перед этой необозримостью, словно затянута
глухим сукном.
Затем среди ночи она проснулась, словно от звона колокольчиков. Клодина
вдруг почувствовала, что пошел снег. Она посмотрела в окошко; словно
какая-то стена мягко и тяжело стояла в воздухе. Она шла на цыпочках,
переступая босыми ногами. Все происходило так быстро, при этом она смутно
понимала, что ступала босыми ногами по земле, как какое-то животное. Потом,
подойдя близко, замерев, она стала вглядываться в густую сеть снежинок. Все
это она проделывала, как бывает во сне, каким-то узким участком своего
сознания, которое всплывало, подобно маленькому необитаемому острову. Ей
казалось, что она находится очень далеко от самой себя. И внезапно она
вспомнила слова, и вспомнила интонацию, с которой они были сказаны: а нас,
пожалуй, занесет снегом.
Она попыталась прийти в себя и оглянулась. В комнате за ее спиной было
тесно, и было что-то особенное в этой тесноте, что-то, похожее на клетку, -
или на признание чужой победы. Клодина зажгла свечу и осветила окружающие
предметы; с них медленно начинал сползать сон, они выглядели так, как будто
еще окончательно не пробудились, - шкаф, сундук, кровать, и все же что-то
было в избытке, или чего-то не хватало, было Ничто, грубое, струяющее Ничто;
слепо и вяло стояли они в голом полумраке мятущегося света, на столе и
стенах еще лежало неотступное ощущение покрова пыли и того, что по ней
придется ступать босыми ногами. Из комнаты вел узкий коридор с дощатым полом
и белеными стенами; она знала, что там, где начинается лестница наверх,
висит слабая лампа в проволочном кольце, она отбрасывала на потолок пять
светлых, колеблющихся кругов, и затем свет ее, как следы грязных шарящих по
стене пальцев, расползался по белой известке. Словно стража у края странно
беспокойной пустоты были эти пять светлых, бессмысленно колеблющихся
кругов... Вокруг спали чужие люди. Клодина почувствовала внезапно накатившую
волну ужасной жары. Ей хотелось тихо вскрикнуть, как кричат кошки от страха
и вожделения, стоя вот так, встрепенувшись в ночи, пока последняя тень того,