"Роберт Музиль. Соединения" - читать интересную книгу автора

что вне тебя и мыслится как действительность, отделившаяся от тебя, такая,
что она просто может взять тебя за руку? И, наверное, это как раз то, что ты
никогда не хотел бы назвать трусостью или мягкостью; и ты представляешь себе
это, как некую фигуру, которая могла бы спрятать тебя в складках своего
одеяния? И ты пользуешься такими словами, как Бог, просто для того, чтобы
сказать о том, что куда-то направлено, как о не имеющем направления, о
каких-то движениях, как о неподвижном, о призраках, которые остаются в тебе,
никогда не воплощаясь в действительность, - потому что они приходят в своих
темных одеждах из какого-то другого мира с уверенностью чужаков, прибывших
из большой процветающей страны, будто они живы? Скажи, ведь это потому, что
они как живые, и потому, что ты во что бы то ни стало хочешь ощущать все
это, как существующее в действительности?
- Эти вещи, - сказал он, - которые существуют за горизонтом сознания,
или на виду у нас проскальзывают за горизонт нашего сознания, или же это
лишь связанный с чем-то чужеродным, неисследованный и недосягаемый,
какой-нибудь новый вероятный горизонт сознания, где еще нет никаких
предметов.
Уже тогда он считал, что это - идеалы, а не замутнения или признаки
какого-то душевного нездоровья, это предчувствие некоего целого, веяние
которого доносится откуда-то раньше времени, и если бы удалось правильно
слить все это воедино, если бы было что-то, что позволило бы одним рывком
все это расчленить и упорядочить, начиная с тончайших ответвлений мысли и
вовне, вверх, где все это складывается в кроны целых деревьев, то это было
бы для малейших примет того целого словно ветер для парусов. И он вскочил в
сильнейшем порыве почти физического желания.
И она тогда долгое время ничего не говорила в ответ, а потом сказала:
- Во мне тоже есть что-то... понимаешь, это Деметр... - и запнулась, и
тогда впервые они заговорили о Деметре.
Иоганнес поначалу не понял, для чего это все вообще было нужно. Она
рассказывала, что стояла как-то однажды у окна, за которым был загон для
кур, и наблюдала за петухом, наблюдала и ни о чем не думала, и только со
временем Иоганнес сообразил, что она имела в виду загон для кур у них во
дворе. Потом пришел Деметр и встал с нею рядом. И тогда она стала замечать,
что все это время она все-таки думала о чем-то, только совсем смутно, а
теперь начала все это постигать. Но близость Деметра, рассказывала она, - и
он должен понять, все было так смутно, когда началось это постижение, -
близость Деметра и помогала ей, и одновременно стесняла ее. И через
некоторое время она уже точно знала, что думала тогда о петухе. Но возможно
она вовсе ни о чем и не думала, а только все время смотрела, и то, что она
видела, твердым посторонним телом оставалось лежать в ней, потому что не
было мыслей, которые бы его освободили. И, казалось, все это как-то неясно
наталкивает ее на воспоминания о чем-то другом, что она тоже никак не могла
найти. И чем дольше стоял рядом с ней Деметр, тем отчетливее она, испытывая
странную боязнь, начинала ощущать в себе наполненные пустотой очертания
этого образа. И Вероника вопрошающе посмотрела на Иоганнеса: понимает ли он
ее?
- И все время это было такое вот непередаваемо-равнодушное звериное
соскальзывание, - говорила она о том, что тогда видела, она и сегодня видит
это так, словно происходит что-то очень простое, но совершенно непостижимое,
это непередаваемо-равнодушное соскальзывание - и вдруг ты свободна ото