"Роберт Музиль. Три женщины" - читать интересную книгу автора

В П., неприступно-зажиточном итальянском городе, разбогатевшем на
виноделии и шелководстве, он встретился с Хоффинготтом, крупным, красивым,
деятельным брюнетом одних с ним лет. Компания, как ему было сообщено,
располагает внушительными средствами из американских источников, и дело
будет поставлено на широкую ногу. Пока же велись приготовления к экспедиции,
которая - в составе их двоих и еще трех пайщиков - снаряжалась в глубь
долины: покупали лошадей, ожидали прибытия инструментов, вербовали подсобную
силу.
Гомо остановился не в гостинице, а, сам не зная почему, у одного
итальянского знакомого Хоффинготта. Там ему бросились в глаза три вещи.
Мягкие постели, несказанно прохладные, в красивом обрамлении красного
дерева; обои с несказанно сумбурным, безвкусным, но на свой лад неповторимым
и диковинным рисунком; и качалка из тростника, - раскачиваясь в ней и
неотрывно глядя на обои, человек постепенно будто растворяется в этих мерно
вздымающихся и опадающих дебрях, которые за какие-нибудь две секунды из
ничего вырастают до натуральных размеров и затем снова сходят почти на нет.
А на улицах воздух был смесью снега и юга. Стояла середина мая. По
вечерам городок освещался большими дуговыми лампами, так высоко висевшими на
протянутых поперек проезжей части проводах, что улицы лежали внизу, как
глубокие синие ущелья, по темному дну которых приходилось пробираться людям,
в то время как бездна пространства над ними была наполнена шипеньем
раскачивающихся белых солнц. Днем открывался вид на виноградники и леса. Это
все перезимовало в багрянце, охре и зелени; поскольку деревья не сбрасывали
листву, тлен и свежесть переплетались в их убранстве, как в кладбищенских
венках, и крохотные, но отчетливо различимые среди них красные, голубые и
розовые домики были вкраплены там и сям как разноцветные игральные кости,
бесстрастно являя миру неведомый им самим причудливый формальный закон. В
вышине же лес был темным, и гора называлась Сельвот. Поверх леса ее одевали
снежные альпийские луга; размеренными волнами они набегали на соседние горы,
сопровождая узкую, круто уходящую ввысь долину, в которую предстояло
углубиться экспедиции. Случалось, что пастухи, спускавшиеся с этих гор,
чтобы доставить молоко и купить поленту, приносили огромные друзы горного
хрусталя или аметиста, которые, - по их словам, росли в многочисленных
расщелинах так буйно, точно цветы на лугу, и эти пугающе великолепные
сказочные образования усиливали впечатление, что под видимой оболочкой этого
края, мерцающей странно знакомо, будто звезды в иную ночь, скрывается что-то
томительно желанное. Когда они въехали в долину и около шести утра миновали
Сан-Орсолу, у маленького каменного моста, перекинутого через заросший
кустарником горный ручей, гремела если не сотня, то уж, по крайней мере,
дюжина соловьев; сиял ясный день.
Проехав дальше вглубь, они очутились в удивительном месте. Селение
прилепилось на склоне холма; ведущая к нему горная тропинка под конец
буквально перескакивала с одного плоского камня на другой, а от образованной
таким образом улицы сбегали по склону к лугам, подобно извилистым ручьям,
несколько коротеньких, почти отвесных проулков. Стоя на тропе, вы видели
перед собой лишь ветхие, убогие крестьянские домишки; но, глядя на них
снизу, с лугов, вы словно переносились через века в первобытную деревню на
сваях, потому что стороной, обращенной к долине, дома стояли на высоких
столбах, а нужники парили над обрывом чуть поодаль, как паланкины, на
четырех тонких, высотою с дерево, жердях. И ландшафт вокруг деревушки был