"Роберт Музиль. Эссе" - читать интересную книгу автора

были наверняка превратиться в самое образцовое государство в мире; настолько
наверняка, что невозможно объяснить, почему мы на практике стали европейским
яблоком раздора, заняв в этом смысле второе место после Турции. Вот мы тогда
и отказались от любой попытки серьезно осмыслить эту проблему и ждем себе
того дня, когда восторжествует наконец справедливость. Ведь мы всегда верили
в свою гениальность. Государство, уподобившееся Ялмару Экдалу! В году 1916-м
от Рождества Христова руководство Австрийского института культуры сделало,
например, письменное заявление: "У Австрии - величайшее будущее,
поскольку... в прошлом она достигла столь скромных успехов".
Нашу логическую ошибку легко установить: государству везти или не везти
не может. Или иначе: государство не может быть одаренным или неодаренным.
Государство или обладает силой и здоровьем, или не обладает оными; вот
единственное, чем оно может обладать или что у него может отсутствовать. И
поскольку Австрия не обладала этими качествами, постольку и существовали
одаренные и высококультурные австрийцы (в таком примерно числе, которые
обеспечат нам достойное место в Германии) и постольку же не существовало
австрийской культуры. Культура государства заключается в энергии, с которой
оно собирает книги и картины и делает их общедоступными, открывает школы и
исследовательские учреждения, представляет одаренным людям материальную базу
для существования и, благодаря активной циркуляции своих жизненных соков,
позволяет высоко держать голову и твердо стоять на ногах; культура
заключается не в повышенной одаренности, ведь таланты распределены по миру
примерно одинаково, а в расположенном сразу под нею слое социальной ткани.
Этот слой в Австрии по своей функциональной активности ни в коем случае не
может сравниться с тем слоем, что имеется в Германии. Из тысячи талантливых
людей и 50 миллионов людей предприимчивых может возникнуть культура; из 50
миллионов одаренных и утонченных людей и тысячи людей, надежных в
практической жизни, только и может возникнуть страна, в которой все умны и
все со вкусом одеваются, но которые не в состоянии создать хотя бы
собственную моду в одежде. Те, кто апеллирует к австрийцу как таковому,
чтобы, основываясь на этом, доказать существование Австрии, полагают, что
общественный дух является суммой индивидуальных духовных состояний, на самом
же деле здесь имеет место весьма сложная, трудно поддающаяся расчету
функция.
Итак, обладающие классовым сознанием австрийцы с большой охотой без
промедления тычут перстом указующим в опасность, исходящую от германского
общественного духа, который, по их уверениям, слишком тяжеловесен. Они
расписывают ужасы, связанные с отупляющим трудовым фанатизмом немцев и
чрезмерно жесткими социальными путами, связывающими личность по рукам и
ногам. Конечно же, в состоянии легкого австрийского разложения жилось проще,
поэтому совершенно понятно, когда один или другой творческий носитель
светящихся бактерий считает себя духовно обязанным эмигрировать в
какую-нибудь Румынию в случае присоединения Австрии к Германии. Идея эта в
любом случае более удачна, чем мысль и далее, под маркой Дунайской
Федерации, сохранять Австрию как европейский заповедник благопристойного
разложения. Но в самом ли деле Германия является лишь страной трудового
террора? Она является по меньшей мере и страной более сильного протеста
против него, чем на то когда-либо была способна Австрия. Парламенты той или
другой страны похожи друг на друга, как волосы в тарелке с супом, однако
сопротивление молодой Германии по отношению к собственной духовной начинке