"Виктор Мясников. Нас научили " - читать интересную книгу автора

кинь. В третьем - чай. Все ясно?
Оборотился к отвернувшемуся Понтрягину, оглаживающему ухо. Узрел между
лопаток блестящий, слегка присохший харчок.
- Ну, чуха-ан! С самого призыва в бане не был. Быстро на канаву - и
мылом с ног до головы.
Рванул длинный пук пожелтевшей травы, ловко свернул мочалку и двинулся
вдогон.

* * *

Постников плотно огладил ладонями мокрую голову, а когда отнял руки,
выбеленные солнцем короткие волосы встали торчмя. Дембельские усики тоже
встопорщились, как зубная щетка.
Он раздирал картонки с пайками, раскладывая по кучкам банки гороха с
мысом, маленькие жестяночки тушенки и сгущенки, железнодорожные сахарки с
паровозиком на обертке. Эх, суточный полевой паек "номер два". Растянуть на
четыре дня и НЗ.
- На Аллаха надейся, а верблюда привязывай. Верно, Тукташ?
- Так точна.
Прошлым июнем на том же мысу сожрали все за два дня, а потом лапу
сосали. Зато ночами не спали, бдили. На третий день голодовки к засаде
выскочила косуля. Постников тут же свалил её двумя пулями. Рвали тупыми
штык-ножами. Парная кровь стекала в рукава. Торопливо обжаривали над
бордовыми шипящими углями, под моросящим мерзким дождем. По желудку
прокатился спазм - как они потом животами маялись. Будет что вспомнить на
гражданке... Без хлеба, без соли... Процитировал:
- "Стойко переносить все тяготы военной службы". Верно, Тукташ?
- Так точна.
Тукташев, присев на корточки, возил ложкой в котелке, морщась от едких
наплывов дыма. Ефрейтор посматривал на его сгорбленную спину и жалел
маленького узбечонка. Позвонки, словно зубья циркулярной пилы, лопатки
узкие. Пацан, росту - метр в пилотке, полметра без. На вид лет пятнадцать.
Да ещё кобеля бракованного подсунули. А вокруг питомника, небось, во всех
дворах волкодавы породные вдоль проволок носятся, цепи рвут.
- Тебе сколько лет, Тукташев? Шестнадцать?
- Не-е, восемнадцать.
- Ну да, рассказывай. Старшшего брата женят, а младшего вместо него в
армию сдают. Потом его в стройбате деды чуханят. Отмантулит два года, мамка
на него глянуть не успеет, а он уже за себя пошел трубить. Братья есть?
- Один брат, семь год, школа пойдет.
- Уже пошел.
Постников вспомнил, что сегодня первое сентября, дочка стала
первоклассницей. Он представил её, какой видел последний раз - маленькую,
пятилетнюю, с льняной разлохмаченной косичкой. Мысленно дорисовал белый
фартучек с кружевцем, твердый глянцевый ранец синего цвета, нет -
вишневого; колготочки белые в мелких трикотажных рубчиках. Вздохнул,
изнывая сердцем. Разговаривать расхотелось. А Тукташев, наоборот,
почувствовав интерес к своей невзрачной персоне, разговорился.
- Два сестра еще, да. Тоже маленький. Я самый большой.
Осторожно подкрался свежий, повеселевший Понтрягин, тоже присел на