"Владимир Набоков. Смотри на арлекинов!" - читать интересную книгу автора

Когда мы не спеша возвращались домой, Ирис пожаловалась,
что никак не научится мутить стакан чаю с одной только ложки
густого малинового варенья. Я сказал, что готов мириться с ее
умышленной отстраненностью, но умоляю перестать объявлять a
la ronde: "Пожалуйста, не стесняйтесь меня, мне нравится слу-
шать русскую речь". Это уже оскорбление, - все равно, как
сказать автору, что книга его неудобочитаема, но отпечатана
превосходно.
- Я намереваюсь искупить мою вину, - весело ответила
Ирис. - Мне никак не удавалось найти подходящего учителя, -
всегда считала, что только ты и годишься, а ты ведь отказы-
вался меня учить: то тебе недосуг, то ты устал, то тебе это
скучно, то действует на нервы. Ну вот, я наконец нашла чело-
века, который говорит сразу на двух языках, твоем и моем,
словно оба ему родные, теперь все сходится одно к одному. Я
про Надю Старову говорю. Собственно, это ее идея.
Надежда Гордоновна Старова была женой лейтенанта Старо-
ва, служившего прежде при Врангеле, а ныне в какой-то конторе
"Белого Креста". Я познакомился с ним недавно, в Лондоне, мы
вместе тащили гроб на похоронах старого графа, чьим незакон-
ным отпрыском или "усыновленным племянником" (что это такое,
не знаю) он, как поговаривали, являлся. Это был темноглазый,
смуглый мужчина, года на три-четыре старший меня; мне он по-
казался довольно приятным - на раздумчивый, хмурый манер. Ра-
нение в голову, полученное в гражданскую войну, наградило его
ужасающим тиком, от которого лицо его через неравные проме-
жутки вдруг искажалось, как если б невидимая рука сжимала бу-
мажный пакет. Надежда Старова, тихая, невидная женщина с чем-
то неопределимо квакерским в облике, невесть для какой причи-
ны, конечно, медицинской, замечала эти промежутки по часам,
сам же он этих его "фейерверков" не сознавал, если только не
видел их в зеркале. Он обладал мрачноватым чувством юмора,
замечательно красивыми руками и бархатистым голосом.
Теперь-то я сообразил, что тогда, в концерте, Ирис бесе-
довала как раз с Надеждой Старовой. Не могу точно сказать,
когда начались уроки, или сколько протянула эта прихоть, -
месяц, самое большее два. Происходили они либо у госпожи Ста-
ровой дома, либо в одной из русских чайных, куда повадились
обе женщины. Я держал дома списочек телефонов, дабы Ирис име-
ла в виду, что я всегда могу выяснить, где она есть, если,
скажем, почувствую, что вот-вот помешаюсь, или захочу, чтобы
она дорогой домой купила жестянку моего любимого табаку
"Бурая Слива". Другое дело, - Ирис не знала, что я бы никогда
не решился вызванивать ее, потому что не окажись ее в на-
званном ею месте, я пережил бы минуты агонии, для меня непо-
сильной.
Где-то ближе к Рождеству 1929 года она мимоходом сказала
мне, что уроки давным-давно прекратились: госпожа Старова
уехала в Лондон и, по слухам, к мужу возвращаться не собира-
лась. Видать, лейтенант, был изрядный повеса.