"Владимир Набоков. Смотри на арлекинов!" - читать интересную книгу автора Когда мы не спеша возвращались домой, Ирис пожаловалась,
что никак не научится мутить стакан чаю с одной только ложки густого малинового варенья. Я сказал, что готов мириться с ее умышленной отстраненностью, но умоляю перестать объявлять a la ronde: "Пожалуйста, не стесняйтесь меня, мне нравится слу- шать русскую речь". Это уже оскорбление, - все равно, как сказать автору, что книга его неудобочитаема, но отпечатана превосходно. - Я намереваюсь искупить мою вину, - весело ответила Ирис. - Мне никак не удавалось найти подходящего учителя, - всегда считала, что только ты и годишься, а ты ведь отказы- вался меня учить: то тебе недосуг, то ты устал, то тебе это скучно, то действует на нервы. Ну вот, я наконец нашла чело- века, который говорит сразу на двух языках, твоем и моем, словно оба ему родные, теперь все сходится одно к одному. Я про Надю Старову говорю. Собственно, это ее идея. Надежда Гордоновна Старова была женой лейтенанта Старо- ва, служившего прежде при Врангеле, а ныне в какой-то конторе "Белого Креста". Я познакомился с ним недавно, в Лондоне, мы вместе тащили гроб на похоронах старого графа, чьим незакон- ным отпрыском или "усыновленным племянником" (что это такое, не знаю) он, как поговаривали, являлся. Это был темноглазый, смуглый мужчина, года на три-четыре старший меня; мне он по- казался довольно приятным - на раздумчивый, хмурый манер. Ра- нение в голову, полученное в гражданскую войну, наградило его жутки вдруг искажалось, как если б невидимая рука сжимала бу- мажный пакет. Надежда Старова, тихая, невидная женщина с чем- то неопределимо квакерским в облике, невесть для какой причи- ны, конечно, медицинской, замечала эти промежутки по часам, сам же он этих его "фейерверков" не сознавал, если только не видел их в зеркале. Он обладал мрачноватым чувством юмора, замечательно красивыми руками и бархатистым голосом. Теперь-то я сообразил, что тогда, в концерте, Ирис бесе- довала как раз с Надеждой Старовой. Не могу точно сказать, когда начались уроки, или сколько протянула эта прихоть, - месяц, самое большее два. Происходили они либо у госпожи Ста- ровой дома, либо в одной из русских чайных, куда повадились обе женщины. Я держал дома списочек телефонов, дабы Ирис име- ла в виду, что я всегда могу выяснить, где она есть, если, скажем, почувствую, что вот-вот помешаюсь, или захочу, чтобы она дорогой домой купила жестянку моего любимого табаку "Бурая Слива". Другое дело, - Ирис не знала, что я бы никогда не решился вызванивать ее, потому что не окажись ее в на- званном ею месте, я пережил бы минуты агонии, для меня непо- сильной. Где-то ближе к Рождеству 1929 года она мимоходом сказала мне, что уроки давным-давно прекратились: госпожа Старова уехала в Лондон и, по слухам, к мужу возвращаться не собира- лась. Видать, лейтенант, был изрядный повеса. |
|
|