"Владимир Набоков. Смотри на арлекинов!" - читать интересную книгу автора

Ивор, вновь поворачиваясь к нам, его растопыренная пятерня
так и лежала поверх стола с той минуты, как он повернулся к
обсуждаемым "насекомым".
Мы сообщили, что бедный ара заболел, пришлось его умерт-
вить. А машина по-прежнему бегает? Бегает и преотличнейшим...
- Собственно, - продолжила Ирис, тронув мое запястье, -
мы решили завтра двинуться в Канниццу. Жалко, Ив, что ты не
можешь отправиться с нами, но может быть тебе удастся прие-
хать потом.
Я не стал возражать, хоть и слыхом не слыхивал об этом
решении.
Ивор сказал, что если мы пожелаем продать виллу "Ирис",
то он знает человека, который возьмет ее сразу. Ирис, сказал
он, тоже его знает: Дэвид Геллер, актер. "Он был (повернув-
шись ко мне) первым ее ухажером, пока тебя не принесло. У нее
наверняка где-то спрятана наша с ним фотография - "Троил и
Крессида", тому уж лет десять назад. Он играл Елену Троян-
скую, а я Крессиду."
- Врет, врет, - мурлыкала Ирис.
Ивор описал нам дом, купленный им в Лос-Анжелесе. Он
предложил, чтобы после обеда мы с ним обсудили сценарий, ко-
торый ему хотелось мне заказать, - по гоголевскому "Ревизору"
(мы, так сказать, возвращались в исходную точку). Ирис попро-
сила добавки.
- Смотри не помри, - сказал Ивор. - Жутко сытная штука,
помнишь, что говорила миссис Грант (их давняя гувернантка,
которой он приписывал всякого рода отвратные апофегмы): "Бе-
лые черви ждут не дождутся обжору".
- Вот потому-то я и хочу, чтобы меня после смерти со-
жгли, - заметила Ирис.
Он потребовал вторую или третью бутылку посредственного
белого вина, которое я похвалил из малодушной вежливости. Мы
выпили за его новую фильму (забыл название), назавтра ей
предстояло пойти в Лондоне, а там, надеялся он, и в Париже.
Ивор не выглядел ни особенно хорошо, ни особенно счаст-
ливо; он обзавелся порядочной лысинкой, стал весноват. Я
прежде не замечал, как тяжелы его веки, как редки и белесы
ресницы. Наши соседи, троица безвредных американцев, шумных,
хмельных, громогласных, были, возможно, не очень приятны, од-
нако ни Ирис, ни я не сочли оправданной иворову угрозу "за-
ткнуть эти бронксиальные трубы", тем более, что и сам он раз-
говаривал довольно зычно. Честно говоря, я уже с нетерпением
ожидал окончанья обеда - и домашнего кофе, - напротив, Ирис,
казалось, утвердилась в намерении вполне насладиться каждым
кусочком, каждой каплей. На ней было очень открытое платье,
черное, ровно смоль, и ониксовые серьги, мой давний подарок.
Щеки и руки, лишенные летнего загара, отливали матовой белиз-
ной, которую мне пришлось разделить - и может быть, слишком
щедро, между юными женщинами моих будущих книг. Блуждающий
взор Ивора все примеривался к ее голым плечам, но мне с помо-