"Владимир Набоков. Смотри на арлекинов!" - читать интересную книгу авторастошительных рецензии и одну пародию. Чтобы не лишиться разу-
ма в течение ночи, приходилось глотать пилюлю особенной кре- пости или покупать кого-то в постель. Помню один опасный майский рассвет (1931? или 1932?); все птицы (воробьи большей частью) пели, как в гейневском ме- сяце мае, с монотонной бесовской силой, - я потому и думаю, что стояло прекрасное майское утро. Я лежал, повернувшись ли- цом к стене, и в зловещем помрачении размышлял, не выехать ли "нам" на виллу "Ирис" раньше обычного. Имелось, впрочем, пре- пятствие, не позволявшее предпринять эту поездку: и дом, и автомобиль были проданы, так сама Ирис сказала на протестант- ском кладбище, ибо распорядители ее веры и участи воспретили кремацию. Я повернулся в постели от стенки к окну, рядом, между мной и окном, лежала Ирис, обратив ко мне темный заты- лок. Я содрал одеяло. Она была голая, в одних только черных чулках (это показалось мне странным, но в то же время напом- нило что-то из параллельного мира, ибо мой разум стоял, растопыря ноги, на двух цирковых лошадях). В эротической сноске я в десятитысячный раз напомнил себе отметить где- нибудь, что нет ничего соблазнительней женской спины с про- фильным подъемом бедра, когда женщина лежит на боку, чуть по- догнув ногу. "J'ai froid", - сказала женщина, едва я тронул ее за плечо. Русское обозначение любого предательства, неверности, вероломства - это муаровое, змеистое слово "измена", в основе Такое его происхождение никогда не приходило мне в голову в моих постоянных размышлениях относительно Ирис, и теперь оно поразило меня, как внезапно открывшееся колдовство, обращение нимфы в шлюху, - и вызвало немедленный и истошный протест. Один из соседей забухал в стену, другой застрекотал у дверей. Напуганная женщина, схватив свою сумку и мой дождевик, отомк- нула комнату и ей взамен объявилась бородатая личность, обтя- нутая, словно в фарсе, ночною сорочкой и в галошах на босу ногу. Нарастание моих воплей, воплей гнева и горя, разреши- лось истерикой. Кажется, были какие-то попытки сплавить меня в больницу. Во всяком случае, иное жилище пришлось искать sans tarder, - оборот, услышав который я всякий раз кор- чусь от боли, ибо в моем уме он связан с письмом от ее любов- ника. Какой-то мелкий лоскут сельской местности все время пла- вал перед моими глазами, подобно светородной иллюзии. Я пус- тил указательный палец блуждать наугад по карте северной Франции, кончик ногтя уткнулся в городок Petiver или Petit Ver - червячок или стишок - и то и другое отзывалось идилли- ей. Автобус привез меня на какую-то станцию, по-моему, рядом был Орлеан. Все, что я помню о моем обиталище, - это странно уклончивый пол, отвечавший наклону потолка в кафе под моей комнатой. Помню еще пастельно-зеленый парк на восточной окра- ине города и старую крепость. Лето, проведенное мною там, - |
|
|