"Владимир Набоков. Смотри на арлекинов!" - читать интересную книгу автора

это просто цветное пятно на тусклом стекле моего рассудка; но
я сочинил несколько стихотворений, по крайности одно из кото-
рых, об акробатах, представляющих на церковном дворе, часто
перепечатывали в последние сорок лет.
Вернувшись в Париж, я обнаружил, что добрый мой друг,
Степан Иванович Степанов, известный журналист с независимыми
средствами (он был из тех очень немногих удачливых русских,
что перебрались за границу и деньги туда же прибрали перед
самым большевистским переворотом), не только устроил второй
или третий мой "вечер", но желает, чтобы я остановился в од-
ной из десятка комнат его просторного старомодного дома (ули-
ца Кох? или Рош? Она упирается иль подпирает статую генерала,
имя которого мне не дается, но оно наверное скрыто где-то в
моих старых заметках).
В ту пору здесь проживали господин и госпожа Степановы,
их замужняя дочь баронесса Борг, ее одиннадцатилетнее дитя
(барона, человека делового, фирма услала в Англию) и Григорий
Рейх (1899 - 1942?), мягкий, печальный, худощавый молодой по-
эт, напрочь лишенный таланта, под псевдонимом "Лунин" печа-
тавший в "Новостях" по еженедельной элегии и служивший Степа-
нову секретарем.
Вечерами мне волей неволей приходилось спускаться вниз
для участия в частых сборищах литературных и политических
персонажей в изукрашенном салоне или в обеденной зале с гро-
мадным продолговатым столом и маслянным портретом en pied
юного сына Степановых, погибшего в 1920-м при попытке спасти
тонущего одноклассника. Обыкновенно здесь находился близору-
кий, хрипло оживленный Александр Керенский, отрывисто взде-
вавший монокль, чтобы рассмотреть незнакомца или попривет-
ствовать старого друга всегда имевшейся наготове колкостью,
произносимой скрипучим голосом, звучность которого большей
частью сгинула многие годы тому в реве революции. Бывал здесь
и Иван Шипоградов, выдающийся романист и недавний Нобелевский
призер, излучавший обаяние и талант, и - после нескольких
стопочек водки - потешавший закадычных друзей русской похаб-
ной байкой, вся художественность которой держится на деревен-
ской смачности и нежном уважении, с которым в ней трактуется
о самых наших укромных органах. Фигурой гораздо менее привле-
кательной был старинный соперник И.А. Шипоградова, хрупкий
человечек в обвислом костюме, Василий Соколовский (почему-то
прозванный И.А."Иеремией"), который с начала века посвящал
том за томом мистической и социальной истории украинского
клана, основанного в шестнадцатом веке скромной семьей из
трех человек, но к тому шестому (1920-й) ставшего целым се-
лом, обильным мифологией и фольклором. Приятно было увидеть
умное, грубо отесанное лицо старика Морозова с копной тусклых
волос и яркими ледяными глазами; и наконец, у меня имелась
причина внимательно присматриваться приземистому и мрачному
Базилевскому, - не потому, что он вот-вот должен был поца-
паться или уже поцапался со своей молодой любовницей, краса-