"Юрий Нагибин. У Крестовского перевоза" - читать интересную книгу автора

каким-то отрицательным проявлением силы. Он вдруг поверил, что может
вырваться из рокового круга, очерченного его деликатностью и несчитанием с
собой, если, отбросив все приличия, закричит в голос, завоет так, что небу
станет жарко, глядишь и повренется, заскрежетав, ржавая ось его судьбы. Он
перечел стихотворение, последнюю строфу вслух:

И много ль жертв мне нужно было?
Будь непорочна, я просил.
Чтоб вечно я душой унылой
Тебя без ропота любил.

И понял, что никогда не перепишет этих слов мольбы и смирения, ибо
неоткуда взять ему иных чувств. Пусть он не большой поэт, но всегда
оставался в стихах самим собой.

Тут внутри у него произошел некий прочерк, и он задумался о человеке,
которым прежде ничуть не интересовался. О гереале Керне, одном из героев
Отечественной войны. Когда Керн подымал свои полки в атаку, если только он
вообще подымал полки - Дельвиг не знал в каком роде войск служил генерал, -
где-то в усадьбе тихо расцветала прелестная девочка с огромными глазами.
Затаив дыхание, она слушала по вечерам рассказы взрослых о злодее
Буонапарте, о героизме русских воинов и, засыпая, по-детски мечтала о герое,
увенчанном лаврами победы. Девочка стала прекрасной девушкой, "и увенчанный
лаврами герой предложил ей руку и сердце и свое незапятнанное, овеянное
славой имя. Все это легко приняла очаровательная Аннет и стала госпожой
Керн, как-то разом отлившись в победительной стати даму. И столь же быстро
украсила чело мужа развесистыми рогами, в многочисленных отростках которых
потерялся увядший лавровый веночек. И пал духом бесстрашный войн. С
любезной, почти заискивающей улыбкой он пожимал руку шалопаям, открыто
волочившимся за его женой, играл в карты с ее любовниками, почему-то всегда
проигрывая, стал притчей во языцех светской черни, мгновенно забывшей о его
заслугах. И - о великая сила литературы! - воспетая дивными стихами Пушкина,
Анна Петровна бесстрашно глядела в загадочное лицо вечности, ничуть не
заботясь пересудами окружающих. А человек, славно послуживший Отчизне в
трудную годину, стыдливо потуплял взор, будто знал за собой что-то дурное.
Генерал Керн все же нашел в себе силы уйти от унижения, дав жене развод. Сам
он отступил в тень, где не видать стало позорной его короны, и спас лицо. Но
любил ли он по-настоящему Анну Петровну или же в нем затронуты были лишь
второсортные чувства - самолюбие, тщеславие, гордость? Было ли его отречение
смертной мукой или просто умным ходом опытного в житейских бурях человека? И
разве Дельвигу лицо надо спасти? Сердце. Ведь он любит Софью Михайловну. Он
любил ее на заре, когда видел в ней кладезь достоинств, и едва ли не сильнее
любит сейчас, когда все достоинства оказались мнимыми: неверная жена,
равнодушная мать. плохой друг.

В чем же тогда ценность и святость любви? В том, что она делает с тобой
самим. Когда чужая жизнь становится важнее и дороже собственной, человек
подымается над своей малостью, ограниченностью, освобождается от низкой
земной тяжести. Все это высоко и прекрасно, но к его случаю отношения не
имеет. Прославленное поэтами чувство не только не подняло его, напротив