"Юрий Нагибин. Моя золотая теща (Повесть)" - читать интересную книгу автора

целые пласты времени, что-то дано пунктиром, намеком, и лишь нужное для моей
темы рассмотрено подробно.
История моих отношений с Галей могла бы стать предметом особого
рассказа, ибо тут любопытно обнаружили себя некоторые характеры, но меня
этот рассказ не соблазняет. Вообще же наш роман, довольно скоро окончившийся
браком, был романом без психологии. И без страсти. Понравился ей в тот
вечер, о котором шла речь, не я, а мой пепельноволосый романтический
приятель. Она в него даже влюбилась. Если б он не валандался так долго по
госпиталям, возможно, у них что-то получилось бы. Но его не было под рукой,
а я был. Кроме того, она стремилась не к любовному приключению, а к
замужеству, тут я выглядел куда перспективней: писатель с книгой, военный
корреспондент крупной газеты, а ему после выхода из госпиталя и
демобилизации ничего не светило, кроме возвращения в Литературный институт.
Замужество ей было необходимо ради домашней реабилитации; ее развод
воспринимался и в семье и среди близких к семье людей как пятно на родовой
чести.
Признаться, я так и не разобрался в моральном кодексе этих людей,
вернее, их среды, ибо в нем, в этом кодексе, причудливо уживались
всевозможные табу чистых сердцем и разумом дикарей с такой моральной
свободой, о которой я прежде не подозревал. Если упрощенно, то разрешалось
почти все, но под покровом внешней респектабельности. Как потом выяснилось,
многие друзья Звягинцева имели вторую семью - с квартирой, детьми,
налаженным бытом. Об этом не говорилось вслух, если же случайно упоминалось,
то не осуждения ради, а как данность. Но уйти к другой женщине и создать с
ней новую семью считалось не просто аморальным, а преступным - злодейство,
извращение, забвение всех человеческих приличий и норм. Негодяй изгонялся из
среды, впрочем, за все годы моей жизни у Звягинцевых ни одного подобного
случая не произошло. И к Гале в семье было отношение брезгливой жалости,
почти презрения. Господствующая интонация: дурочка, неумеха, "васюся" -
семейное слово, означающее: халда, балда.
О Гале друзья говорили: легкий человек. Но правильнее было бы сказать:
отсутствие характера. Она была человеком без свойств. Проще всего ее
определить с помощью частицы "не". Не умна и не глупа, не добра и не зла, не
деловита и не расхлябана, не ленива и не усидчива, не привязчива, но и не
равнодушна к людям. Одно положительное качество: очень опрятна. Долгая и
несложившаяся жизнь помогла ей впоследствии накопить характер, добавила ума
и души. Вблизи старости о ней можно было с полным основанием сказать:
хорошая женщина. Но в то время родители, сильные, яркие, очень значительные
люди, не дали развиться ее личности, поработили вялый умишко, она была
лишена права на выбор, решения, всякой самостоятельности. Она даже в одежде
рабски копировала мать, но то, что смотрелось на рослой матроне, было смешно
на пигалице, как и яркий грим, который матери шел, а на ее лице убивал
природно свежие краски.
Крылатую легкость ей дарил алкоголь. В этой семье много и часто пили и
никогда не осуждали пьющих людей. Глава семьи вопреки народному мнению,
делавшему из него исполина алкоголизма, пил сдержанно: три рюмочки за
обедом, две за ужином. В застолье он тоже не распускался, хотя поддерживал
компанию. Я не видел его пьяным. Кинутый им грех подобрали дамы.
Галя, как и ее мать, хорошо держала выпивку, в любой компании
досиживала до конца, не теряя рассудка. Утром у нее разламывалась голова, но