"Юрий Нагибин. Время жить" - читать интересную книгу автора

зрелости. Между тем многие из этих рассказов были написаны еще на исходе
сороковых годов, но оставались под спудом.
"Зимний дуб", "Скалистый порог", "Человек и дорога", "Последний штурм",
"Перед праздником", "Ранней весной", "Друзья мои, люди", "Погоня", "Чистые
пруды", "Далекое и близкое", "Чужое сердце", "Переулки моего детства", "Ты
будешь жить" - вот далеко не полный перечень сборников, вышедших у меня в
период 1953-1975 годов. Обратился я и к новому для меня жанру - повести.
Кроме "Трудного счастья", в основе которого лежит рассказ "Трубка", и
"Бемби", написанного вдоль, а иногда и поперек известной лесной сказки
Феликса Зальтена, я написал повести "Павлик", "Страницы жизни Трубникова",
"Далеко от войны", "На кордоне", "Перекур". Принципиальное значение имел для
меня "Павлик", ибо тут я попытался рассчитаться с тем душевным недорослем,
не способным на самостоятельное бытие, о котором говорил вначале.
Один из близких друзей взял меня однажды на утиную охоту. С тех пор в
мою жизнь прочно вошла Мещера, мещерская тема и мещерский житель, инвалид
Отечественной войны егерь Анатолий Иванович. Я написал о нем книгу рассказов
и сценарий художественного фильма "Погоня", но, помимо всего, я просто очень
люблю этого своеобычного, гордого человека и ценю его дружбу.
Может показаться странным, как вяжется охота с любовью к животным. Но
если исключить тех толстомясых стрелков, которым услужливые егеря нагоняют
дичь на дробь, то все охотники любят животных. Выстрел по стремительно
летящей утке, по мощно рвущемуся из крепи тетереву, по любой птице, любому
зверю, защищенному своей быстротой, резвостью, ловкостью, - это не
жестокость, убивая на охоте - любишь... Но сейчас, в пору жесточайшего
оскудения природы, лучше погодить с этой вот любовью...
О своем Чистопрудном детстве, о большом доме с двумя дворами и винными
подвалами, о большой коммунальной квартире я рассказал в цикле "Чистые
пруды" и "Книге детства".
Мои рассказы и повести - это и есть настоящая автобиография. Вот
"Трубка", которую упорно считают вещью автобиографической, написана с чужих
слов. Все остальное, конечно, кроме исторических сочинений, или пережито,
или хотя бы увидено.
С конца пятидесятых я много времени отдаю кино. Начал я с
самоэкранизаций, это был период учебы, так и не завершенной в киноинституте,
освоение нового жанра, затем стал работать над самостоятельными сценариями;
к ним относятся: дилогия "Председатель", "Бабье царство", "Директор",
"Спасите наши души" ("Красная палатка"), "Чайковский" (в соавторстве),
"Ярослав Домбровский". К этой работе я пришел не случайно. Все мои рассказы
и повести - локальны, а мне захотелось пошире охватить жизнь, чтобы зашумели
на моих страницах ветры истории и народные массы, чтобы переворачивались
пласты времени и совершались большие протяженные судьбы. Для этого надо
писать роман, но я, видимо, по самой своей структуре не могу писать
"толсто". А ведь сценарий двухсерийного фильма, орудующий веками и толпами,
содержит не более ста двадцати страниц, то есть остается в пределах малой
формы...
Конечно, я работал не только для "крупномасштабного" кино. Я рад своему
участию в таких фильмах, как "Ночной гость", "Самый медленный поезд",
"Девочка и Эхо", "Дерсу Узала", "Поздняя встреча", "Загадка Кальмана",
"Юность Бемби".
В последние годы, не изменяя современности, я стал много писать о