"Кисе Накадзато. Просчет (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

гору железных цепей, растянувшихся по бетону стапеля. Вспенился ржавый
водоворот воды, и волна высотой в добрых два метра тотчас же хлынула на
опустевший, покинутый танкером стапель. От жара трения жир, покрывавший
спусковые дорожки, стал буро-коричневым. Еще не успокоились волны, как
откуда ни возьмись появились лодочки-плоскодонки, не менее сорока. Это
рыбаки, жившие неподалеку от верфи, торопились собрать ручными сачками куски
жира, всплывшего на поверхность после спуска. Они снова продавали его на
верфь; выручка за собранный жир намного превышала плату за обычный улов, так
что в дни спуска судов многие не выезжали на ловлю. Еще не успел опуститься
занавес после захватывающего спектакля - а они уже здесь в своих старых
лодчонках, одетые в грязные, потрепанные куртки, - сама жизнь, неумолимо
вторгшаяся на театральные подмостки. Не обращая внимания на дружный хохот
публики, ни разу даже не подняв головы, они рвали друг у друга комья
плававшего на воде жира. При виде этой картины, неизменно повторявшейся
после каждого спуска, у меня почему-то всякий раз начинало щемить сердце.
Я стоял, задумчиво наблюдая за рыбаками, когда чья-то рука внезапно
легла на мое плечо:
- Послушай, давай поужинаем сегодня вместе... Отведаем тушеной утки! -
Сквозь очки на меня глядели глаза директора. Он улыбался, но во взгляде его
сквозило какое-то беспокойство...

* * *

Директор пришел уже после того, как приступили к угощению.
- Что это вы пьете такое дрянное сакэ? Я же говорил, чтобы заказывали
без церемоний, все как положено... - удивился он, поднеся рюмку к губам, и
велел подать сакэ другого сорта. Сам не знаю почему, я почуял какую-то
смутную опасность. Такагава молчал и только неотрывно смотрел на меня
безумными глазами.
- Ну что, есть разница? - Директор протянул Такагаве сакэ, и тот,
призвав на помощь всю свою выдержку, принял рюмку. - Совсем другой вкус, а?
- Что?... А, да... Конечно... Прекрасный вкус!
Директор засмеялся.
- Да ты не стесняйся, мы же друзья... Отчего же иной раз не пропустить
по рюмочке?
- А как мой трудовой договор? - От непомерных усилий изобразить на лице
улыбку узкий лоб Такагавы прорезали причудливые морщины. - Я насчет договора
на очередные три месяца... Меня увольняют? - Тон был шутливый, но на лице
Такагавы ясно читался страх человека не первой молодости - ему было уже за
тридцать, - единственного кормильца семьи из четырех человек.
В ответ на губах директора зазмеилась такая знакомая - ласковая, но
неизменно чреватая угрозой - улыбка.
- А ты не торопись, не спеши... Давай выпей-ка лучше... Сакэ-то -
высший сорт!
Похоже, ему доставляли наслаждение эти минуты. Такагава с искаженным
лицом выпил плескавшееся в рюмке сакэ - рука у него дрожала. Директор,
казалось, был всецело поглощен лежавшей перед ним на тарелке уткой. На
мощных, как жернова, челюстях играла усмешка. "А ведь это добрый знак..." -
подумал я.
- Договор, говоришь?... Ну, эта бумажка нам больше ни к чему...