"И.С.Нарский. Философия Давида Юма " - читать интересную книгу автора

в различной степени и распределенные среди людей, с начала мира были и
теперь еще остаются источником всех действий и предприятий, какие только
когда-либо наблюдались среди человечества" [2].
Несколько иной, но в принципе аналогичный набор аффектов перечислен
Юмом в качестве главных исторических факторов в эссе о "О красноречии". В
эссе "Об изучении истории" Юм говорит даже о "тысяче страстей", влиявших над
ход исторического процесса. Но это не беспредельный хаос: тайные пружины
многих решений и поворотов в поведении исторических деятелей Юм усматривает
в стремлениях их к выгоде, понимая эти стремления как извечное свойство
человеческой психики. Жаждой выгоды диктовались и политические происки и
злоупотребления духовенства, в выявлении и бичевании которых Юм, как он сам
пишет [3], видит свою обязанность историка. Характерно, что в эссе "О
суеверии..." Юм определял церковников (priests) как людей, постоянно
претендующих на владычество. Психологизм в понимании исторического процесса
не мешал Юму иногда ссылаться на географические причины подъема отдельных
народов, им самим, впрочем, в других случаях отрицаемые.

1 Е, р. 51.
2 И, стр. 95.
3 "The History of Great Britain, under the House of Stuart.., by David
Hume, esq.", the second edition corrected, vol. II. London, MDCCLIX, p. 448.


В силу психологического толкования человеческой природы, свойственного,
впрочем, всей просветительской мысли XVIII в., анализ характеров
исторических лиц занимал в труде Юма самое видное место. Но в его сочи-


20

нении мы найдем сведения и о нравах, и быте разных эпох, о состоянии
науки и культуры, об административном устройстве, коммерческих и финансовых
отношениях. В эссе "О совершенствовании в искусствах" Юм обращает внимание
на тесную связь экономического развития с расцветом культуры. Немало
откровенных слов высказано Юмом о той обскурантистской роли, которую в
отношении прогресса культуры сыграли церковники и вообще религиозные
фанатики. Уже это делало "Историю Англии" Юма заметным явлением для своего
времени.
Торийская и вигская историография не выдвинула в то время ни одного
исследователя, который мог бы быть поставлен на один уровень с Юмом. Среди
посредственных писак, вроде Олдмиксона, до некоторой степени выделялись
Робертсон и Гиббон. Но оба они, в особенности первый, были близки к
теологической концепции исторического процесса и решительно взяли церковь
под. защиту. По сути дела они во многом придерживались трактовки
революционных событий, характерной для роялистского историка XVII в. Эдуарда
Гайда (Кларендона), видевшего одно из самых страшных последствий восстания
против Карла I в распространении религиозного неверия, которое считал своего
рода психическим помешательством. Проклерикальную линию в освещении событий
продолжил в конце XVIII в. вигский историограф Эдмунд Борк, с бешеной
яростью нападавший на малейшую попытку свободомыслия.