"Евгений Наумов. Коралловый город или приключения Смешинки (Повесть-сказка)" - читать интересную книгу автора

Станруха опомнилась и снова завязала мешок.
- Где же обещанная награда? - взвыла она. Гогочущий Спрут взметнул в
воздух щупальца:
- Эй, слуги!
Тотчас приземистые Каракатицы, темные и неслышные, как ночь, стали
выползать из моря и укладывать на берегу большие раковины, потом, как по
команде, распахнули их.
Словно день пришел на берег - так засияли груды жемнчуга, лежавшие в
раковинах. Лучшие жемчужины моря были собраны здесь, и каждая сверкала
неповторимыми оттенками. Розовые, цвета первого робкого луча зари, голубые,
как дымка на дальних сопках, белоснежные, шелковисто-серые, словно нежный
мех, и черные, чернее самого мрака, лежали эти дрангоценные дары. А
посредине, в самой большой раковине, горенла, затмевая всех. Лунная
жемчужина, и ночное светило на небе по сравнению с ней казалось тусклым
блюдцем.
- Ну как? - Лупибей от избытка чувств даже выпрыгинвал из воды и
плюхался в море снова, словно большая, пропинтанная жиром тряпка.- Хороша
награда, старуха?
А ведьма обезумела от жадности. Она металась от одной груды сокровищ к
другой, трогала их дрожащими руками, гладила, шевелила.
- Мое! - вскрикивала она.- Мое, мое! Никому не отдам!
Остроклюву в это время пришлось туго: спазмы смеха сжанли его горло,
грозя вырваться наружу и выдать его присутнствие. Он крепко сжимал клюв, но
это не помогало. Ужимки и прыжки ведьмы, кривляния Лупибея, резвившегося в
принбое,- все это было и без того достаточно смешно, а тут еще на него
начало действовать золотое зернышко. В отчаянии аист закрыл глаза и сунул
клюв под корягу, чтобы не уронить дрангоценное зернышко. Минуту он еще
терпел, пока не потекли слезы и не потемнело в глазах. Тогда он раскрыл
клюв, и золонтая маковка просверкнула в густую траву. Аист запрокинул голову
на спину и принялся щелкать клювом, словно схватил горячего. (Именно с тех
пор аисты всегда так делают, когда им очень смешно).
Каракатицы тем временем забрали на берегу мешок со смехом людским и
ушли в волны. Вслед за ними, разразивншись диким гоготом, нырнул в глубины и
Лупибей.
А старуха, воровато озираясь, сновала вдоль раковин, хвантала жемчужины
горстями и совала себе за пазуху, в карманы.
- Теперь я богаче всех на свете...- бормотала она. - Мои сокровища!
И тут появились лесные хулиганы. Лохматые, неопрятные, гривастые черти
Шишига и Выжига даже среди нечисти в лесу пользовались дурной славой. Они
были способны на любую выходку, без конца затевали со всенми скандалы и не
проходило ночи, чтобы где-нибудь в лесу они не накуролесили. Другие черти не
раз били их скопом, но это не помогало - наоборот, Шишига и Выжига после
взбунчек с еще большим жаром и пылом принимались за новую пакость.
Вот и сейчас, обнявшись, напевая какие-то разухабистые песни без складу
и ладу, черти вывалились на поляну и застынли, глядя на ведьму, настороженно
присевшую у своих сокровищ.
- Кыш, кыш...- тихо сказала она.- Это мое, кыш! Ненчего пялиться,
уходите...
Булавочные глазки ее горели такой злобой, что черти было попятились. Но
старая закваска дебоширов и хулиганов тотчас взыграла в их темных душах.