"Евгений Наумов. Коралловый город или приключения Смешинки (Повесть-сказка)" - читать интересную книгу автора

- А ты чего гонишь? - взъерепенился Шишига. - Кунпила место, да?
- Я теперь весь лес куплю! И болото куплю, и горы подннебесные, и
речки быстрые! Видите? Это мое богатство. Нет ему равного в мире! Выжига
толкнул локтем Шишигу.
- Ишь, разошлась ведьма... Шишига в ответ лягнул Выжигу:
- Покажем ей богатство, а?
И оба проворно бросились к грудам жемчужин. Они принянлись пинать их,
расшвыривать горстями, втаптывать в песок. Словно искры взлетали из-под
кривых косматых ног! Жемчунжины сыпались в море с тихим бульканьем.
Ведьма сначала остолбенела, но лишь на миг. Затем, испунстив страшный
вопль, обрушила на хулиганов свою клюку и проклятия. Она осыпала их
хлесткими ударами - эхо разленталось в лесу, словно по тугим мешкам
молотили. Но хулиганы только посмеивались да поеживались, будто их щекотали.
Что для их дубленых шкур были старушечьи удары!
За минуту все было кончено - от сокровищ ведьмы не останлось и следа.
Гнусно похохатывая, черти бросились улепетынвать в лес. За ними с воем
мчалась карга, размахивая клюкой.
Тьма под деревьями сгустилась, но Остроклюв не спал. Он с нетерпением
ожидал рассвета, чтобы найти утерянный смех золотоволосой девочки. В лесу
гукали нечистые и лешие, по временам Дед Филин с тускло горящими глазами
возникал и неслышно парил в воздухе, высматривая добычу.
Когда луна встала над головой Остроклюва, под ногами его неожиданно
расцвел папоротник. Дрожащий алый свет разлился вокруг из-под широких
листьев столетнего папоротника, которые трепетали при полном безветрии.
Удивленный Остронклюв невольно отступил в сторону. Шарахнулся прочь Финлин
- он не любил света и поспешил укрыться в чаще. Остронклюва ослепила яркая
вспышка, и показалось ему, что разндался тихий колокольчиковый смех девочки.
Но тут же нанступил мрак - листья папоротника, сомкнувшись, погасили свет.
Издали, нарастая, несся свист и зловещий гул - то летела на клюке
ведьма. Не успев приземлиться, она бросила в море светящийся колдовской
камешек. Снова забурлила вода, и понказался Лупибей.
Вид его был жалок. Весь посинев, он кашлял, глаза чуть не вылезали из
орбит. При каждом приступе щупальца от боли сучили в воде.
- А, старая обманщица! - прохрипел он.- Ты... кха-кха?.. пожалеешь,
что кхе-кхе!.. меня, великого... Ведьма, не слушая его, запричитала:
- Изобидели меня, обобрали негодные лесные хулиганы Выжига да Шишига!
Жемчуг в море побросали, раковины растоптали да еще посмеялись вволю! Защити
меня, Лупибей, прикажи собрать и вернуть мое богатство...
Глаза Спрута торжествующе блеснули.
- Ага, и тебе не впрок! То-то же!
Только тут заметила ведьма его плачевный вид.
- Что с тобой, милый да любезный?
- Теперь я милый... любезный, - пробурчал Лупибей. - А был противный
да скользкий!
- Я ведь не со зла...- залебезила старуха.
- Ладно!- прервал ее Спрут.- Эй, слуги! Прибыл ли цанревич наш
Капелька?
- Едет... едет...- донеслись из глубины тихие почтительнные голоса.
Вода расступилась и с шипением хлынула на берег. Шесть Каракатиц
медленно, торжественно вынесли на берег большую перламутровую карету,