"Евгений Наумов. Черная радуга" - читать интересную книгу автора

Он научил Матвея имитировать белую горячку ("С "белочкой" безопаснее,
ответственности никакой, а все хлопочут над тобой, потом заморятся, ты -
вжик в щель и был таков, даже если изловят, все равно на "белочку" спишут"),
развязываться из самой сложной системы, правильно отвечать на каверзные
вопросы-тесты психиатров.
- Они ведь по учебникам шуруют, а эти учебники я сам писал, - добавлял
он мимоходом. Кто его знает, может, и писал. Для того чтобы писать, вжиться
надо. Некоторые так вживаются, что потом их не выживешь.
- Когда мне вкатили в ангар первую торпеду, - он хлопал себя по
ягодице, - я притих, затаился. Думаю, чем черт не шутит: хлебнешь - и вперед
пятками понесут. Залег на дно. Друзьям говорю: печатайте объявление в
прессе: "Ушел из жизни". А оно ведь и верно - перестали люди со мной
общаться - непьющий. Ни ко мне, ни я никуда. О чем говорить? В шахматы
играть? И я пошел в народ. Народ вразумил, поддержал. Снова вписался в
меридиан, глушу ее, родимую.
- И не влияет? Сивуха-то? - осторожно придвинулся из дыма безликий бич.
- Сивуха ни на что не влияет, - авторитетно заявлял Академик. - Все это
ученая брехня. Другое дело, что глушим ее без меры. Выпей махом ведро воды -
тоже повлияет...
Он брал с полочки над головой потрепанную книжку. У него была тут даже
небольшая библиотечка.
- Читаю английский роман. Один граф говорит другому: "За ужином я съел
лишнюю дольку вишневого пирога, боюсь, как бы это не повредило моему
пищеварению..." А вот тот глушит стеклоочиститель, от которого пластмассовые
стаканчики рассыпаются, и не боится, что это повредит его пищеварению. Вот в
чем корень зла! Ничего мы уже не боимся, все нам до лампочки.
Он помолчал и продолжал задумчиво:
- Ведь торпеды рассчитаны на французов и прочих европейцев. Делал ее
француз и мыслил по-французски. Шутка ли сказать: в случае употребления -
смерть! А нашего соотечественника разве смертью испугаешь? Вот сейчас
выстрой роту молодцов и скажи: требуется выполнить смертельно опасное
задание. И все как один шагнут! Да-а... нас хлебом не корми, а дай
погибнуть. Зачем такая жизнь? Одного боимся - что своего не допьем...
Раздался голос безликого алкаша:
- Вот ты рассказывал про какого-то заморского миллионера, который ел
только манную кашку...
- Миллиардера, - поправил Роман Эсхакович. - И кашку ел овсяную. Его
еще называли "миллиардер, который боится микробов". Он велел все вокруг себя
стерилизовать, чтобы ни один микроб не проник, - так берег свою драгоценную
жизнь.
- Вот-вот, - подхватил безликий. - А почему она у него драгоценная?
Потому что миллиард стоила! И он это чувствовал. Берегся, чтобы дольше
протянуть. А сколько стоит моя персона? Да у меня в базарный день пятаков на
пиво столько никогда не было, сколько у него тех миллионов. А за жизнь мою
ломаного гроша не дадут!
- Т-ты сам сделал ее такой, - послышалось из табачного тумана
кваканье. - М-мог бы... и большего д-добиться...
- Кто там под похметолога работает? - рявкнул безликий. - Нишкни,
паскуда! Чего большего? Горбатиться с утра до вечера, доскрестись до того,
чтобы моя пожелтевшая морда висела на районной Доске почета? А народу