"Андрей Назаров. Анфилада (Упражнения на тему жизни) " - читать интересную книгу автора

слушаться и не драться. Гостинцем откупились от мальчика. А гостинцем
пиленый сахар был в чистой тряпице на узелках.
Развернул ее мальчик, пересчитал неровные куски сахара, думать стал,
как делить. В доме половину оставил - жить ему здесь. На стол выложил
хозяйке Таньке, по-уличному Клюше, и двум сыновьям ее, уродцам с раздутыми
животами.
Пять кусков сахара отдал мальчик бригадиру Куцепе с деревянной рукой,
чтоб не посылал его с Анелькой за песком на дальний карьер - народ там злой,
валят, как на самосвал, а дорога разбитая. Не знал тогда, что не только
руку, но и совесть Куцепе снарядом отшибло - сахар взял, а в карьер все же
загнал - под осень уже, в дожди. В последнюю ездку перегруженная бортовая
телега завязла на подъеме. Анелька заходилась в храпе и роняла пену, а
мальчик всей силой толкал телегу и, оскальзываясь, кувыркался в грязи.
Смеркалось быстро, безлюдная темень наваливалась со всех сторон.
Они бились вдвоем с проклятой телегой - мальчик и лошадь, - пока он не
решил подать Анельку назад и взять подъем стороной, отчего телега пошла вниз
юзом, заваливаясь на мальчика. Цепляясь копытами за твердое, лошадь рвала
вверх - и тогда, не помня себя от отчаяния и ярости, мальчик подставил босую
ногу под скользящее колесо - и Анелька вырвала телегу, ушла вверх. Очнувшись
от боли, он ухватился за вожжи и на одной ноге доскакал до конюшни.
С той ночи он всю жизнь прихрамывал, давно не замечая этого. Но всегда
помнил, что кнут Сидора-Лопаты он потерял там. Тогда и лето его деревенское
окончилось, а с ним и детство, если оно у него было когда... если было
когда, что делил он сахар, глотая слезы и стараясь никого не забыть.
Еще пять кусков отдал он Петро, конюху, чтоб за Анелькой смотрел и
закладывал ее бережней. Сил мальчику не хватало хомут затянуть, зависел он
от Петро, а тот, коль на ноге стоит, так и пьян. Осталось у мальчика четыре
куска, хотел их пополам с Анелькой сгрызть, но не смог, лизнул два раза - и
скормил ей, стоял и радовался, как она тот сахар размалывала. "Я-то, может,
и съем когда, - думал, - а кто Анельке даст?"
В тот день ехал деревней в ночное, чужих услыхал, пьяных, поджидавших
кого-то у забора. Проехал мимо, а тут старуха, Манька-Босая, покликала:
- Эй, Хозяин, послоби тачку в сарай загнать!
Мальчик слез с лошади, Анельку за поводья к забору примотал, и тут
мужики чужие цеплять стали:
- Этот, что ль, хозяин? А ну, сымай штаны, каж свое хозяйство!
Завез мальчик в сарай тачку с белой глиной, а когда вышел, мужик
Анельку его отвязал, жердину из ограды вышатал, да и пересек ее с размаху по
заду. Анелька шарахнулась, едва на ногах удержавшись, отплясала в сторону.
Мальчик вытащил из-за пояса тяжелое кнутовище, распустил кнут, руку
назад отвел, как учил Петро, шагнул, вскинул и дернул, перехватив за шею
того мужика с жердиной. Было бы в мальчике веса поболе - позвонок бы сломал.
Петро ломал, когда о двух ногах был. А мальчик не смог, поэтому его,
легкого, били сапогами, гоняли по пыли, как мяч, а он хоронил голову, а боле
того - кнут.
Потом Анелька стояла над ним, тычась в лицо сухой мордой и несвоим
голосом визжала Манька-Босая. Неделю отлеживался мальчик, пока не встал.
Ноги расходил и первым делом Анельку пошел проведать. На телегу его Петро
загрузил, сам не мог, тело не слушалось.
Сказал Анельке: "На Завалишный лужок, снопы возить будем". И пошла