"Андрей Назаров. Анфилада (Упражнения на тему жизни) " - читать интересную книгу автора

Анелька. Работа веселая, только девки там, на снопах. Охальные они, девки,
поют матерно, подолы свои до родилок подтыкают. Боялся мальчик девок.
От побоев оправился быстро, здоровее прежнего стал, и обноски его
смотрелись уже совсем по-деревенски. За Анелькой ходил, как за малой, стойло
через день перестилал, кусок войлока из дома стащил, привязывал к хребту
между лопаток, чтобы слепни тело не разъедали. На ночь, когда не выгоняли на
пастбище, травы пару вилков подбрасывал - все надеялся, что отойдет его
Анелька от голодных зим.
Повел ее мальчик к Игнату перековывать. До Серафимовки далече и тряско,
за лето кровавую коросту набил о хребет, а поднять Анельку в галоп - босым,
да без седла - не мог. Скакнет лошадь пару раз, да запнется. За семью
голодами не разгонишься.
Вышел Игнат из кузни, принял Анельку на коновязь, а мальчику крынку
молока вынес. "Присядь, - сказал, - в теньке, время горячее, погодить
придетьси, Хозяин". Мальчик как от удара вздрогнул. Отошел в тенек, молоко
стал пить, думать. Страшно ему было, что дед владел тут всем. Молоко пил
парное, теплое, а самого озноб бил. Деда расстреляли, а его теперь Хозяином
кличут. Чужие мужики, что ногами топтали, те насмешничали, а свои - всерьез
величают. Может, и его тоже расстреляют? И зачем надо было деду владеть тут
всем, так, что ль, не мог?
Мальчика разбудил Игнат - медный, голый по пояс, в кожаных лямках.
Краюху пихнул. "Скачи, - сказал, - Хозяин, готова твоя кобыла". Мальчик
взглянул в жаркое лицо Игната, где стыли светлые окоемы глаз, и понял:
"Знает Игнат про деда, помнит". И вдруг не страшно стало мальчику, поднялся
и, как большой, руку Игнату подал. И тот не подивился, пожал. Мягко, чтоб не
сломать. Потом наждачной своей ладонью подбросил мальчика на Анельку - и
заиграла его кобыла, одним духом пригорок одолела.
Там он остановил лошадь и вгляделся жадно в распахнутые под ним
пространства лугов и затонов, синие натеки леса, озера, разбросанные в них,
как золотые монеты, беспорядочно посаженные деревни и табун, косо уходящий
вверх берегом сверкающей Мездры. Анелька задрожала под ним, словно ей
передался восторг мальчика, и, когда он взял ее в шенкеля и послал, она
резко приняла в галоп. Мальчик летел вниз по упругому спуску и чувствовал
свою власть над податливым пространством, и все понял про деда, и решил, что
сошел с ума.
Он понял тогда, не умея объяснить, что дед был прав, удерживая во
власти землю, которую унаследовал от предков, и должен был погибнуть на ней,
когда не смог удержать. Родовой инстинкт властителя очнулся в мальчике, и он
думал в восторге скачки: "И я так! И я так смогу!"
[...]

Бант

Кличку эту он получил по трофейному пальто с бантами, в котором впервые
вышел во двор своего Минаевского дома. Банты скоро оборвались, пальто
сносилось, осталась только кличка, под которой знали его окрестные дворы.
В последний день лета Банту исполнялось семь лет, и ко дню рождения
мать обещала подарить ему щенка. С мечтами об этом щенке Бант ложился в
кровать и с ними просыпался. Он разложил в углу комнаты подстилку для щенка
и выменял у Штыря ошейник на неисправный трофейный фонарь. Но лето было еще