"Александр Немировский. Я - легионер (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

На звук его голоса в палатку вошел легионер.
- Ты меня звал? - спросил он у полководца.
- Да, - отвечал Камилл спокойно, словно речь шла о чем то самом
обыденном. - Возьмешь с собою Луция и Марка из первой когорты. Приготовь
веревку и прутья. Скоро из города выйдет учитель с детьми. Что бы он ни
говорил, сорвите с него плащ и свяжите за спиною руки. Детям покажи вот
это. - Он протянул клочок папируса.
Глаза легионера стали круглыми. Много лет он знал Камилла, но никогда
тот не давал такого странного распоряжения.
Камилл заметил удивление своего телохранителя и недовольно отвернулся.
Его всегда раздражали открыто выраженные эмоции. В подчиненных он привык
видеть слепых исполнителей своей воли.
- Не забудь, - сказал он вслед легионеру, - раздать прутья детям. И не
буди меня, пока не придут горожане.
Камилл действительно не спал всю ночь, но не это заставило его, против
обыкновения, остаться в палатке. Ему не хотелось быть зрителем трагедии
собственного сочинения. Пусть ее смотрят другие! Камилл был уверен, что
главный актер будет играть естественно, как никогда. А дети... дети всегда
естественны. С какой яростью они погонят учителя изменника! Можно
представить себе и чувства родителей при виде спасенных детей. Их решение
будет единственным, бесповоротным.
Камилл опустился на ложе и закрыл глаза. "Лазутчик ошибается только
один раз, - успокаивал он свою совесть. Кто его надоумил стать учителем? А
варварский план сделать детей заложниками? Это не придет в голову и людоеду!
Что скажут обо мне в Риме? В конце концов, на чаше весов моя репутация..."
К полудню Камилла разбудили, как он и ожидал. Делегация фалерийцев
пришла с ключами от городских ворот с просьбой о дружбе и союзе.


Камень присяги

Во внутренней кладке башни Зенона обнаружены каменные надгробья.
На одном из них - прекрасно сохранившийся портрет юноши.

Из отчета об археологических раскопках в Херсонесе за 1964
год

Степь была такой же ровной, как море, и так же, пока различал глаз,
уходила к горизонту. Когда налетал ветер, травы колыхались, как волны. Но в
степи не было ни ярких, все время меняющихся красок, ни успокаивающего душу
плеска волн.
Гераклион, выросший в прибрежном городе, не представлял себе, как можно
жить вдали от моря. А скифы, казалось, не понимали всей прелести моря. Их
тела, наверное, ни разу не ощущали ласкающего прикосновения волн, и поэтому
пахли чем-то кислым. Это был запах чуждого варварского мира, кожаных
бурдюков, перебродившего кобыльего молока. Все здесь было иным, чем у
эллинов. Даже вино скифы пили по-своему. Они не разбавляли его, а тянули,
словно воду, и сразу же засыпали в обнимку с пустыми амфорами или орали
песни, тягучие, как степь. Гераклион с тоской всматривался в очертания гор,
за которыми спряталось море.