"Александр Немировский. Я - легионер (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

вырублены из гор Таврики,[31] а не привезены из-за моря, откуда прибыли наши
предки. Двести лет эти стены охраняют нашу демократию и наш образ жизни. И
мы, живущие за этими стенами, по праву называем Херсонес своей родиной. Наша
жизнь и наша смерть принадлежат ей, трижды любимой. Гераклион, сын
Аполлодора, предпочел умереть, но не принести несчастье своему городу. Он
завел врагов в ловушку, и они погибли все до одного. Совет решил почтить
юношу, отличившегося доблестью, и приказал захоронить его у стены, на том
месте, где он пал. Пусть искуснейший из живописцев изобразит на погребальной
плите Гераклиона таким, каким мы его помним.
Гул одобрения прокатился по агоре. Шум голосов сливался с рокотом волн.
Море в то утро было особенно бурным. Словно и оно не могло успокоиться после
тревожной ночи.


Ошибка Сократа

- Хайре!
Сократ - это был он - не поднял головы. Делая пальцами какие-то
странные движения, словно щупая невидимую материю, философ бормотал:
- Нет, я этого себе не прощу, не прощу...
- О чем ты? - спросил человек, приветствовавший Сократа. Это был
школьный учитель Клеарх, сосед Сократа.
Сократ обернулся. Глаза у него голубовато-серые, как у младенца. И
вообще что-то детское чувствовалось во всем его облике, несмотря на морщины,
глубоко избороздившие шишковатый лоб.
- Что же ты молчишь?
- А что мне оказать? Наша армия разбита в Сицилии. Тысячи воинов взяты
в плен и брошены в Сиракузские меноломни. А скольким вГiроны выклевали
глаза! Я этого себе не прощу.
- Не простишь? Но при чем тут ты? Вот если бы ты был стратегом, как
Алкивиад или Никий...
- Нет, я не стратег, - оказал Сократ. - В Сицилию меня не послали. Но я
был в лесу.
- В каком лесу?
- В дубовой роще под Кифероном, сразу за Фрией.[32] Там это началось.
- При чем тут лес и Киферон? Ведь несчастье произошло в Сицилии.
- В Сицилии, - согласился Сократ. - Но ведь яблоня не сразу приносит
плоды. И горный ручеек долго петляет меж скал, пока не превратится в бурный
поток. И обман подобен снежной лавине, сметающей все живое. Он начинается с
малого.
- Это мудрые слова. Но все же я не понимаю, к чему ты клонишь.
- Каждый сам себе судья, - сказал Сократ, - но чтобы суд над самим
собой был справедлив, нужны свидетели. Они, как бронзовое зеркало, позволяют
посмотреть на себя со стороны.
- Хорошо, Сократ, я буду бронзовым зеркалом, если конечно, твой рассказ
не слишком долог. Давай пройдемся. Под платанами, сторожащими дорогу, больше
тени.
- В тот год еще жил Перикл, и дом его был открыт для меня в любое время
дня и ночи. Даже моя жена Ксантиппа не очень ворчала, если я возвращался к
утру, еле волоча ноги. Ей льстило, что сам Перикл считает меня другом и