"В.И.Немцов. Параллели сходятся " - читать интересную книгу автора

бы символом абстракционизма, увидел полотна Кандинского и поздоровался с
ними, будто со старыми знакомыми. Большинство же полотен их последователей,
как правило, оказались лишёнными выдумки. В них не чувствовалось самого
главного, чем могло бы заинтересовать подобное искусство. В них не было
изобретательства, неожиданности или хотя бы озорства, характеризующего
своеобразный протест против канонов классической музейной живописи.
Если первые абстракционисты и другие представители модернизма, начавшие
свою деятельность в дореволюционной России, эпатировали, дразнили
буржуазное общество, то их западные последователи целиком перешли в
услужение капитализму, без какого-либо признака бунтарства.
Однако в двадцатые годы и в Тульском художественном училище, и тем
более в столице некоторых из учащихся привлекали искания модернистов, хотя
в сравнении с трудовым энтузиазмом всего народа подобные забавы казались
оскорбительной блажью бездельников. Это я почувствовал сразу же. Но что
поделаешь, если в тебе беспокойно пульсирует изобретательская жилка и ты не
знаешь, куда направить свою творческую энергию.
Преподаватели у нас были хорошие, но меня, привыкшего в школе рисовать
гипсовые маски, удивили своеобразные методы обучения, которые здесь
применялись. Если мне не изменяет память, то в программе числились такие
предметы: "Дисциплина плоскости" -- мы рисовали углём натюрморт, как бы в
плоскостном изображении. Или, например, "дисциплина светотени". Тут всё
было подчинено выявлению характера натуры только светотенью. "Дисциплина
формы", тут нужно было позабыть обо всех других дисциплинах, а потому
подчеркнуть форму, допустим, шара, таким образом, чтобы он стереоскопически
вылезал из ватмана. И наконец -- "дисциплина цвета", где всё подчинено
цветовой гамме.
Мне это казалось скучным, втиснутым в условные рамки, где нельзя
развернуться фантазии. Не помню, кто из художников впервые применил так
называемый "сдвиг" -- формальный приём, диктуемый композицией натюрморта в
заданном пространстве. Практически это делается так: допустим, в углу
бумажного листа никак не помещается круг. Тогда его можно разрезать на две
части и поместить одну половинку в углу, а другую, в зависимости от
фантазии художника, где-нибудь поблизости.
Это уже было что-то новое, и я не преминул таким трюком
воспользоваться. Преподавательница увидела мои выкрутасы и заставила
переделать рисунок, строго следуя натуре. Пришлось подчиниться, но я
всё-таки пожаловался главному руководителю училища. Сам очень хороший
художник, с большим вкусом и опытом, руководитель объяснил мне всю
никчемность подобных фокусов и запретил прибегать к ним. Да, собственно
говоря, я и не настаивал на такой "творческой свободе", ибо "сдвиг" не мной
придуман, а слепое следование моде было противно всему моему существу.
Читатель, знакомый с моими книгами, это уже понял.
Да, учиться, конечно, нужно. Упорно и последовательно, тем более, что и
рисунок у меня был слабоват, и техника живописи маслом никак не давалась --
эти занятия были дневными, а днём я учился в рабфаке. Но я никак не мог
согласиться, что учение состоит лишь в накоплении знаний и приобретении
навыков, необходимых для трудовой деятельности. Не соглашался с этим в
юности и даже сейчас не соглашусь. Учение не даст никаких ощутимых плодов,
кроме аттестата зрелости и диплома, если школьник и тем более студент не
пожелает пробудить в себе творческие возможности.