"В.И.Немцов. Параллели сходятся " - читать интересную книгу автора

и делюсь с вами вовсе необязательными переживаниями. Маяковский справедливо
об этом писал: "Нами лирика в штыки неоднократно атакована, ищем речи
точной и нагой, но поэзия -- пресволочнейшая штуковина -- существует и ни в
зуб ногой".
В ранних воспоминаниях мне трудно обойтись без лирики, без поэзии --
"пресволочнейшей штуковины", хотя на поверку выходит, что эта самая
"штуковина" в моих стихах блистательно отсутствовала. Проницательный
читатель давно догадался, что свои стихи я не цитирую, вовсе не потому, что
мой архив сгорел. Ведь подшивки газет и журналов, где публиковались эти
стихи, можно найти в Ленинской библиотеке. Да, читатель, стихов своих не
стану цитировать по причине их беспомощности, сейчас мне особенно заметной.
В те годы Маяковского знали как революционного поэта-футуриста, причём
связывали его имя с жёлтой кофтой и эпатированием буржуазной публики.
Многие, чисто внешние черты футуризма казались молодёжи смелыми,
остроумными, отвечающими духу времени, а потому в нашем художественном
училище, которое, уже будучи рабфаковцем, я посещал по привычке, решили
устроить вечер футуристов:
Кто-то из преподавателей пришёл на вечер в костюме Пьерро, с
разукрашенной физиономией. На одной щеке была нарисована чёрненькая
собачка, а на другой -- кажется, петух. Преподаватели постарше обошлись
деревянными ложками, торчащими в карманчиках пиджаков, луковицей, морковкой
в петлице. А ребята рисовали чёрные и красные квадраты на щёках или целые
композиции в духе Кандинского на лбу.
Памятуя свой печальный опыт в искусстве грима, за что мне досталось от
отца, я ничего на физиономии не рисовал. Но ведь надо же хоть чем-то
походить на футуриста. У меня была чёрная шерстяная блуза. На шею я повязал
большой красный бант, и в таком виде вышел на импровизированную эстраду.
Читал я Маяковского. Пролог к поэме "Облако в штанах" и вторую часть из
неё. Читал, конечно, наизусть, как и все мои самые любимые произведения
поэта.
С годами память тускнеет, но, пожалуй, даже сейчас я помню слово в
слово десятки стихов и многие главы из поэм Маяковского, хотя со стихами
уже не выступаю.
Но в те годы я пробовал выступать не только со стихами Маяковского. Как
образец игры со словом, по определению журнала ЛЕФ "во всей его
звукальности", мне нравились стихи Василия Каменского. Если раньше я читал
на самодеятельных вечерах его "Сарынь на кичку", из поэмы о Степане Разине,
то вскоре выступал с заумным стихотворением "Жонглёр". Оно было как бы
"программным" и озорным. Сущность его такова: если жонглёр играет
разноцветным мячиком, подбрасывает его и ловит, то почему нельзя играть
словом.
Для большего эффекта и выражения мысли автора я придумал "вещественное
оформление" эстрадного номера. Если читать стихи, одновременно жонглируя
мячиком, то в данном случае это будет воспринято как словесное и зрительное
представление об игре словом. Для пущего эффекта придумал музыкальное
сопровождение. Жонглировать я, конечно, не умел, а потому воспользовался
своими техническими забавами. Шар представлял собой проволочный каркас,
обтянутый полупрозрачной бумагой разных цветов -- красной, синей, зелёной,
жёлтой. Внутри укреплялась лампочка от карманного фонаря. К ней тянулся
двужильный мягкий провод, соединённый с батарейкой, спрятанной у меня в