"Збигнев Ненацкий. Я - Даго (Dagome Iudex #1)" - читать интересную книгу автора

своих домашних богов.
Даго привязал Виндоса к толстому буку, растущему на краю поляны и
дающему хорошую тень. Затем снял вьюки, расседлал лошадей и провел их по
склону вниз, к большой ямине с чистой водой - наверное, там бил родник.
Лошади пили жадно, так как день был жарким, а они устали в дороге, Виндос
тоже, конечно же, хотел пить, но Даго не собирался добавлять ему сил перед
ожидавшим их сражением. Если ему не удастся укротить Виндоса, придется его
убить. И так уже слишком долго подвергался он опасности, водя за собою
белого жеребца, который каждому встречному должен был казаться священным.
Даго спутал ноги напоенным лошадям и пустил их на траву среди
молоденьких березок. Затем он еще раз спустился вниз и зачерпнул воды в
жестяную кружку. Он вынул из вьюка кусок ячменной лепешки, засохшей будто
кора на дереве, размочил его в воде и съел, не забыв о том, чтобы
разбросать вокруг себя немного крошек и стряхнуть несколько капель воды.
Эта поляна на пожоге, этот обрыв, вздымающийся над древней долиной реки,
наверняка имели какого-то своего духа или божка, и Даго не хотелось иметь в
нем врага.
Утолив голод, он сбросил с себя кожаный кафтан, отложил короткий меч
и, голый до пояса, как бы без всяческого интереса, приблизился к Виндосу,
который буквально затрясся от ненависти, а может и тревоги. Сначала он
завязал ему петлю на передних, затем на задних ногах, потом забросил на
спину седло, хотя конь и рвался на привязывающей его к буку веревке и
пытался затоптать человека копытами, только Виндос ничего не мог сделать в
связывающих его путах.
Теперь Даго схватился за короткие поводья и отвязал веревку от дерева.
Одним броском тела, не прикасаясь к стременам, он очутился в седле. Снова
затрясся, затрепетал белый жеребец, а затем, выгнув спину дугой, начал
скакать на месте, чтобы сбросить с себя всадника. Бежать он не мог, так как
ноги были спутаны, вот и приходилось ему скакать вверх, все сильнее
чувствуя зажим удил. В иной ситуации Даго разрезал бы веревку на ногах коня
и позволил бы ему удариться в безумную скачку. Но поляна была слишком мала,
а в лесу, среди деревьев его могло сбить какой-нибудь низкорастущей веткой.
Впрочем, кто знает, куда бы понес его обезумевший от ярости жеребец, ведь
они находились не в дружественной стране, а среди врагов. Так что Даго лишь
подскакивал на выгнутом лошадином хребте и болезненно ощущал все свои
внутренности. Ему казалось, что еще мгновение, и он извергнет из себя всю
только что проглоченную еду.
Был жаркий полдень, пот покрыл золотистую от загара спину Даго, белая
шерсть жеребца тоже покрылась пеной. Не напоенный, он чувствовал жажду и
начинал слабеть, но густая его белая грива все еще развевалась при резких
скачках, как развевались и светлые, длинные волосы всадника. Но прыжки
становились все ниже и все реже. Но только минула, казалось, целая
вечность, прежде чем белый жеребец наконец застыл, порывисто вздымая свою
грудную клетку.
- Винд, Виндос, - успокаивал его Даго и гладил по вспотевшей шее,
потом тихо заговорил на языке спалов: - Я люблю тебя как женщину. Люблю как
самого себя. У тебя будут бронзовые нагрудники, чтобы не пронзило тебя
копье. На спину я тебе накину кожаный чепрак, чтобы не достал тебя
наконечник стрелы. Винд, Виндос...
Даго верил, что белый жеребец понимает его слова и обещания. Ему не