"Збигнев Ненацки. Раз в год в Скиролавках (Том 1)" - читать интересную книгу автора

священник Мизезера не был духовно беден, и даже иногда приобретал силу
большую, будто бы стояла за ним духовная мощь. В час ночи поддался доктор
Неглович и рухнул головой на стол. И тогда священник Мизерера взял его на
руки, как убитую серну, и понес в спальню, где, осторожно раздев, уложил на
большую деревянную кровать, на которой спал когда-то хорунжий Неглович со
своей женой, а после ее смерти - с Макуховой. Потом священник Мизерера
вернулся в салон, налил себе еще одну рюмочку вишневки, закусил кусочком
кабаньего жаркого и, старательно погасив свет, тоже пошел в спальню. Он снял
сутану, повесил ее на спинку стула, снял брюки и квадратиком сложил на
сиденье. В белой нижней рубашке и длинных кальсонах он лег возле доктора
Негловича, и через секунду спальню наполнило громкое храпение двух
могущественных и справедливых мужей, которые, закончив великую схватку,
заслужили себе отдых, достойный их возраста, разума и положения.





О том,
что Эффей ответил царю


Однажды у Арона Зембы, который заведовал в городке Барты красным
уголком для лесных рабочих, испортился мотоцикл возле Скиролавок. Вел Арон
Земба сломанную машину до самой кузницы Зигфрида Малявки, широко известного
тем, что он мог наладить любую машину.
Вторым человеком в деревне, разбирающимся в мотоциклах, был лесоруб
Ярош, но Арон Земба предпочитал Зигфрида Малявку, потому что жена Малявки
была родом из околиц Барт. А Арон Земба представлялся всем как общественный
деятель исчезнувшего племени бартов, любил выступать от их имени и хранил их
секреты. А как пристало настоящему барту, он не любил людей из племени
баудов, представителем которых назвался некий Бруно Кривка. Кузнец Зигфрид
Малявка родился в Скиролавках, расположенных у озера Бауды, к баудам его и
надо было относить, но уж если жена его была из околиц Барт, тогда как
рассуждал Арон Земба - также и бартам он должен был потихоньку
сочувствовать. Поэтому смело и не откладывая он вел свой мотоцикл к кузнице.
Как для Арона Зембы, так и для Бруно Кривки имело значение только то
время, которое уже давно прошло. Между тем в недавнем прошлом, когда пылали
снега и человек убивал человека ради куска хлеба или - еще хуже - ради
какой-нибудь идеи, кузнец Зигфрид Малявка пять лет воевал, потом пять лет
просидел в плену, а когда вернулся в Скиролавки, от его жены и троих детей
не осталось ни следа, ни могилы, ни единой вести. Землю Малявки пахали чужие
люди, и только кузница и крытый соломой дом стояли на прежнем месте. Когда
убедился в этом Зигфрид Малявка, он попросту онемел, и с тех пор никому
слова не сказал, так же, как со временем муж Гертруды Макух. Больше всего он
не любил вопросов о прошлом, потому что, в отличие от Шульца или солтыса
Вонтруха, которые тоже в чужой армии служили, но - как говорили - никогда ни
в кого не стреляли, он хорошо знал, хоть и не хотел о том говорить, что по
его вине в далеких и бескрайних степях осталось много вдов и сирот. Четыре
раза в неделю кузнец Малявка отворял свою кузницу, разжигал огонь в горне и,