"Збигнев Ненацки. Раз в год в Скиролавках (Том 1)" - читать интересную книгу автора

некая Макухова, которая заботится о его доме и о кладовых. А он любит
обрабатывать замужних женщин. Так было с предыдущей женой Любиньского. И с
этой новой он тоже крутит роман.
- Неправда, - ответила она решительно, - это она на него кидается. Я
это чувствовала, когда мы ехали на его машине в новогоднюю ночь. Женщины
никогда не ошибаются в таких делах.
- Некоторые в деревне болтают, что доктор должен сначала унизить
женщину, прежде чем в нее войти, - сказал Порваш, потому что хотел отвратить
Юзю от доктора.
Действительно, на миг панну Юзю охватила дрожь отвращения, потому что
она представила себе, что доктор делает с женщиной именно то, о чем она
слышала, что некоторые делают, и что всегда казалось ей чем-то
наиотвратительнейшим на свете. Какое-то время она лежала в молчании,
раздумывая над этим и взвешивая различные возможности унижения женщины.
Наконец спросила: - А как именно доктор унижает женщину, прежде чем в нее
войти? - Не знаю, - пожал плечами Порваш, накладывая на краешек белизны
немного коричневой краски.
- Не знаешь, - почти с триумфом подхватила панна Юзя. - А откуда бы мне
знать? Мужчины не говорят друг с другом о таких свинствах, рассердился
Порваш.
- Женщину можно унизить по-разному, и очень, - после короткого молчания
снова произнесла она. - Жалко, что ты этого не знаешь.
В этот день больше не было разговора о докторе Негловиче. Но панна Юзя
долго думала о нем ночью и думала о нем утром. А если так много размышляют о
враче, то обычно вслед За этим приходят мысли о болезнях. И наутро она
почувствовала, что заболела. Ночью, когда художник Порваш пытался засунуть
ей ладонь между ног, она отодвинулась от него. "Сегодня нельзя. Болит у меня
внутри. Наверное, снова что-то с яичниками".
Утром она сказала Порвашу, что у нее болит живот и что она чувствует
себя очень плохо.
- Это из-за погоды. Смотри, какая завируха за окном, - сказал художник
Порваш, сердитый на то, что падающий за окном снег заслоняет ему вид на
прибрежные тростники. - Впрочем, измерь температуру. Термометр должен быть
где-то тут, в мастерской. Может, на полке с красками? А может, на полке с
разбавителем?
Не было термометра на полке с красками., маслом и разбавителем. В
результате получасовых поисков панна Юзя нашла его на полке среди вонючих
носков, где, судя по количеству мышиных горошков, всю осень жили мыши.
Панна Юзя сунула за пазуху термометр, но, когда через какое-то время
вынула его, то убедилась, что он показывает тридцать шесть и шесть. Она
заварила себе чаю, подождала, пока немного остынет, и сунула в него кончик
термометра. Он показал почти сорок градусов. Поэтому она немного его
потрясла, пока столбик ртути не упал до тридцати восьми градусов, и тогда
показала его Порвашу, который, хоть за окном продолжалась метель, заканчивал
картину с тростниками над озером.
- Это, наверное, простуда, - буркнул художник. - Надо позвонить
доктору. Он покрутил ручку старомодного телефона, какие еще кое-где
встречаются, особенно в деревнях, таких отдаленных, как Скиролавки. К
сожалению, доктора дома не было. Макухова пообещала, однако, что, когда он
вернется из поликлиники из Трумеек, она скажет ему о звонке художника.