"Жерар де Нерваль. История о царице утра и о Сулеймане, повелителе духов" - читать интересную книгу автора

импровизированному трону, сооруженному специально для высоких гостей. На
скульпторе был нагрудник из буйволовой кожи; белый шерстяной фартук доходил
ему до колен, его сильные ноги защищали гетры из кожи тигра, а ступни были
босы, ибо он мог, не ощущая жара, ходить по раскаленному докрасна металлу.
- Вы предстали передо мной во всем вашем могуществе, - обратилась
Балкида к царю строителей, - подобно божеству огня. Если ваш замысел
удастся, никто в эту ночь не сможет считать себя выше мастера Адонирама!..
Художник, как ни был он занят, собирался уже ответить ей, однако
Сулайман, неизменно мудрый, но порой ревнивый, перебил его.
- Мастер, - властно произнес он, - не теряйте драгоценного времени;
вернитесь к вашей работе: я не хочу, чтобы, пока вы будете здесь, произошел
какой-нибудь несчастный случай, в котором мы невольно окажемся повинны.
Царица успела приветственно поднять руку, и Адонирам удалился.
"Если он сделает это, - подумал Сулайман, - каким несравненным
памятником украсит он храм Адонаи; но как же возрастет тогда его сила,
которой уже следует опасаться!"
Через несколько мгновений они увидели Адонирама у печи. Пламя освещало
его снизу, отчего его статная фигура казалась еще выше; длинная тень
ложилась на стену и на прибитый к ней бронзовый лист, по которому каждый из
мастеров двадцать раз ударил железным молотком. Гул далеко разнесся по
холмам, и стало еще тише, чем прежде. Вдруг десять теней с кирками и
рычагами устремились в ров, прорытый под жерлом печи прямо напротив трона.
Кузнечные мехи, издав последний хрип, замерли, и слышны были только глухие
удары железа по обожженной глине, которой было заделано отверстие, откуда
предстояло хлынуть расплавленному металлу. Вскоре глина в этом месте стала
фиолетовой, потом покраснела, озарилась оранжевым светом; в центре
засветилась белая точка, и все подручные отошли назад, только двое остались
у печи. Под наблюдением Адонирама эти двое осторожно откалывали куски глины
вокруг светящейся точки, стараясь не пробить корку насквозь... Мастер с
тревогой следил за ними.
Во время этих приготовлений верный подмастерье Адонирама, юный Бенони,
преданный ему всей душой, перебегал от одной группы строителей к другой,
глядя, усердно ли все трудятся, в точности ли выполняются приказы, - и не
было судьи строже его.
Но вдруг случилось неожиданное - молодой подмастерье в смятении
подбежал к трону, пал к ногам Сулаймана, распростерся ниц и воскликнул:
- Государь, прикажите остановить плавку, все погибло, нас предали!
Не принято было в Иудее, чтобы ремесленники запросто обращались к царю,
не испросив разрешения; стражники уже окружили дерзкого юношу, но Сулайман
жестом отогнал их, нагнулся к коленопреклоненному Бенони и сказал
вполголоса:
- Объясни, в чем дело, но без лишних слов.
- Я обходил печь; у стены стоял человек и как будто ждал кого-то;
подошел один и тихо сказал первому: "Вемамия!" Тот ответил: "Елиаил!" Потом
появился третий и тоже произнес: "Вемамия!" - ему отвечали: "Елиаил!"
После этого один из троих воскликнул:
"Он подчинил плотников рудокопам!"
Второй подхватил: "Он подчинил и каменщиков рудокопам".
А третий: "Он хочет сам править рудокопами".
Первый продолжал: "Он отдает свою силу чужеземцам".