"Юрий Нестеренко. Крылья" - читать интересную книгу автора

оказался единственный друг моего отчима, доктор Ваайне. Когда я, уже много
лет спустя, спросила его об этом, он с усмешкой ответил, что они с мастером
Штрайе фактически коллеги. "Только я лечу отдельных аньйо, а он - общество в
целом, - пояснил доктор. - Но обоим нам приходится ради исцеления применять
огонь и железо, причинять боль и отсекать неизлечимые члены... Кроме того, в
профессии каждого из нас мастерство достигается познанием устройства и
свойств тела аньйо". Собственно, последнее обстоятельство и стало поводом
для их знакомства - доктор покупал у палача тела казненных для анатомических
исследований; об этом я узнала еще позже, а затем, втайне от мамы, и сама
напросилась присутствовать при таком исследовании и могу с гордостью
заметить, что выдержала это зрелище с честью, а под конец даже немного
ассистировала доктору.
Конечно, я не хочу сказать, будто всякий ранайский палач имеет дома
превосходную библиотеку, читает философские труды и говорит на нескольких
языках. Большинство палачей, особенно в провинциальной глуши, обычно и
впрямь не слишком отличаются от того образа грубого мужлана, который
приписывает им молва. Но ведь и с солдатами та же история - рядовой
пехотинец и даже командир какого-нибудь заштатного гарнизона обычно не
отличается образованием и манерами, не то что блестящие офицеры гвардии.
Столичные королевские палачи, даже если речь лишь о столицах провинций, -
это своего рода гвардия палаческой гильдии. В отличие от палачей
муниципальных, они состоят не в штате местной полиции, а в штате Королевской
Тайной Канцелярии и подчиняются непосредственно Канцлеру-Хранителю.
Естественно, место королевского палача не достается кому попало - им может
стать лишь настоящий мастер, готовившийся к этой должности с детства.
В обязанности каждого такого мастера входит подготовка преемника; и
хотя формально должность палача в Ранайе не является наследственной (в
отличие, например, от Илсудрума), но, как правило, в ученики берут
кого-нибудь из родственников. Так в нашем доме появился Ллуйор (вот наконец
я добралась и до него!).
Он приходился отчиму кем-то вроде троюродного племянника. Обычно мастер
берет ученика не раньше, чем тот достигнет двенадцатилетнего возраста, но
Ллуйор рано остался сиротой, и никто из более близкой родни не захотел
вешать на себя обузу, так что если бы Кйотн Штрайе не согласился взять его к
себе, ребенка просто вышвырнули бы на улицу. Надо ли говорить, что все они,
как и положено добропорядочным аньйо, искренне презирали своего
родича-палача и избегали встречаться с ним без крайней необходимости.
Итак, Ллуйор стал жить у нас, когда ему шел всего девятый год, а мне -
седьмой. Он был старше на два года, и он был мальчишкой, но я к тому времени
уже умела читать, знала всех ранайских королей начиная с Кайллана
Завоевателя и вообще чувствовала себя в доме хозяйкой. Нельзя сказать, чтобы
отчим меня баловал - это было вообще не в его характере; теперь я понимаю,
что он был добр ко мне и, наверное, даже любил меня, но внешне это
скрывалось за его всегдашней спокойной холодностью, которая, возможно, была
все же не лучшим способом обращения с ребенком. Он ни разу не ударил меня,
даже не повысил голоса, но когда мне доводилось провиниться, он пригвождал
меня к месту таким ледяным взглядом, что, право же, я предпочла бы получить
оплеуху, зато потом - прощение и ласку. Но ласки не было. За все время,
наверное, он лишь пару раз погладил меня по голове, обычно же, когда он
бывал мной доволен, то говорил лишь что-нибудь вроде "хорошо, ты делаешь