"Юрий Нестеренко. Крылья" - читать интересную книгу автора

моей реакцией на весть о скором прибытии Ллуйора было что-то вроде укола
ревности: как это - делить все мои богатства с кем-то еще? Но затем мысль о
возможности заполучить товарища по играм наполнила меня радостным
возбуждением, и я уже не могла дождаться, когда отчим привезет его.
И вот он стоит на пороге - бледный худенький мальчик в унылой, не раз
штопанной одежде, с серой котомкой на плече. Его покойные родители хотя и
принадлежали не к трущобной голытьбе, а к вполне почтенному ремесленному
сословию, никогда не жили в достатке, а с тех пор, как его отцу-сапожнику
проломили голову в пьяной драке, дела и вовсе пошли хуже некуда. Мать
Ллуйора вскоре слегла и больше уже не встала; после ее смерти мальчику
остались одни долги. Вы, может быть, ждете от меня рассказа, что отчим
помогал своим дальним родственникам в то тяжелое для них время - но это не
так. Он ими вовсе не интересовался. О незавидной участи Ллуйора он узнал
лишь тогда, когда к нему обратилась тетка мальчика, исчерпавшая все другие
способы пристроить сироту, не обременяя при этом себя.
Ллуйор, разумеется, был заблаговременно строго предупрежден отчимом
насчет моей крылатости, но ему было не до дразнилок. Во-первых, он еще не
пришел в себя после смерти родителей, а во-вторых, зная, что отдан в ученики
к палачу, считал свое будущее ужасным и беспросветным. (Я, кстати, тогда еще
не знала, в чем заключается профессия отчима.) Мать перед смертью строго
наказывала сыну помнить о достоинстве его сословия и не смешиваться с
голытьбой и попрошайками, но Ллуйор потом признался мне, что поначалу
всерьез обдумывал идею сбежать и сделаться лучше нищим побирушкой, чем
палачом. Он сказал, что отказался от этой идеи из-за меня... но, думаю,
причина была другой: попав к нам в дом, он рассудил, что сбежать всегда
успеет, а пока грех не попользоваться сытой и комфортной жизнью, какой он не
знал с рождения.
Итак, несмотря на свое превосходство в возрасте и принадлежность к
"сильному полу" (дурацкое выражение, которое, однако, долго казалось мне
естественным), он был полностью деморализован. (А это мудреное слово -
"деморализован" - я тогда уже знала! Вычитала из исторических хроник. "К
четвертому часу баталии противник был полностью деморализован".) Поэтому
Ллуйор практически без сопротивления согласился с моим лидерством. Думаю,
мои крылья тоже сыграли тут свою роль. Когда я увидела его, то на радостях
взмахнула ими - у меня долго сохранялась эта дурацкая привычка, прежде чем я
научилась себя контролировать, - и он вытаращил глаза. Но не от гнева и не
от страха, а от восторга. Я, впрочем, находила это вполне естественным и
всегда считала, что тем, у кого нет крыльев, их сильно не хватает и что они
мне просто завидуют. Во всяком случае, я не видела другой причины для их
злобы. О злобе мне уже было известно - воспоминания о дне бегства из деревни
практически стерлись, но мама в осторожных выражениях кое-что рассказала
мне, когда объясняла, почему мне нельзя выходить за ворота. Тем не менее
знание это оставалось абстрактным - я и в мыслях не допускала, что Ллуйор
может испытывать ко мне какую-то неприязнь из-за крыльев.
Короче говоря, мы подружились. Вы можете сказать, что это было
предопределено - дружба двух отверженных, крылатой и будущего палача, - но
не забывайте, мы были маленькими и не задумывались над столь мрачными
вещами. Нам просто нравилось играть вместе. Королева наконец заполучила себе
подданного, а пиратская атаманша - боцмана.
Хотя, разумеется, не всегда в наших играх мы выступали на одной