"Макс Неттлау. Очерки по истории анархических идей " - читать интересную книгу автора

Бельгии. Политически разъединенные и слабые государства Германии и Италии
стремились к государственному единству и национальной независимости, к
экономическому развитию, свободному от английского импорта и от французской
политической опеки. Отсюда эра национальных войн с 1859 г. до 1871 года.
Отсюда столкновение национальных чаяний на востоке Европы, главным образом
славянских народностей, нашедших себе выражение в мировой войне, и создание
новой карты Европы после 1918 года с 36 государствами вместо 25, с 20
тысячами километров пограничной линии вместо 13 тысяч, с 30 образцами монет
вместо 18. Эти перемены за время с 1918 по 1930 год принесли такие
результаты, что в настоящее время дальнейшее деление считается
нежелательным. Наоборот, коллективные группировки в форме пан-Европы, или в
менее крупные объединения являются предметом серьезного обсуждения.
Экономическая жизнь требует простора, а деление по национальному признаку не
всегда может обеспечить этот простор. Экономически удушаемые страны создают
международную депрессию. Прудон в своих произведениях и письмах 1859-1863
годов предвидел все это. Приближается время, когда справедливая федерация
станет очередным вопросом.
Рабочие были физически ослаблены, и духовно искалечены грубой
жестокостью развивавшейся машинной цивилизации. В то время, как британские
тред-юнионы, делая огромное усилие, защищали рабочих не без успеха, в других
странах, с другой исторической основой, это казалось невозможным, и
единственным фактором, способным регулировать и смягчать худшие эксцессы
эксплуатации, было государственное управление путем законодательства и
охраны интересов граждан. Это объясняет поспешность, с которой
континентальные социалисты стали добиваться на выборах влияния в парламенте,
с целью проведения реформ и законодательной охраны труда, начиная от Луи
Блана и Люксембургской комиссии в Париже в 1848 году и от агитации Лассаля
за всеобщее избирательное право и государственную помощь в 60-х годах в
Германии. После того, как события шли таким ходом в течение 70 лет, нам ясна
теперь обманчивость этой отчаянной попытки доверить интересы рабочих
государству, которое в первую очередь является опорой власть и капитал
имущих и, в равной степени, оказывается защитником своих собственных
интересов, т. е. интересов огромной и крепко организовавшейся бюрократии.
Государство лишило силы все социалистические партии, которые на него
опирались и дало рабочим, в обмен на их социалистический энтузиазм,
выразившийся в миллионах избирательных бюллетеней только жалкую подачку в
виде кой-какого законодательства, которое рабочие, при других
обстоятельствах, с таким же успехом завоевали с помощью тред-юнионистской
политики и синдикалистского прямого действия. Кроме того, там, где
государству присвоены еще более широкие социальные функции путем частичной
социализации, или, как в России путем управления всего, что жизненно в
экономической и социальной жизни, или, как в современной Италии путем
разделения населения на средневековые категории, результаты оказываются
плачевными и нестерпимыми. Таким образом и здесь, если мы окажем разумно
организованное противодействие, то окажемся почти у конца неудачной эволюции
и могли бы избавить себя от необходимости испить до дна горькую чашу
государственного всемогущества, в то время как неспособность государства так
очевидна. Здесь также 70 лет опыта в ложном направлении создали невозможное
положение: раздувшийся организм государства, производящий наименьшее
количество полезного труда с наибольшими издержками и громоздкость